Рольф в лесах

— Хочешь, в Александрин-Бей иди, хочешь, в Огденсберг. Мы тут как раз посерёдке.

И Рольф принялся расспрашивать про дорогу в Александрия-Бей, куда вовсе и не думал идти. К чему, казалось бы, такая предосторожность? Хозяин совсем не походил на приспешника англичан. Однако разведчик должен прятать свои истинные намерения ото всех. Пусть хозяин сам никакой симпатии к врагам не испытывал, но он ведь мог проболтаться людям и не столь надёжным.

Затем Рольф небрежно осведомился, что это за река, и услышал, что называется она Осуэгачи и в тридцати милях ниже на ней стоит Огденсберг.

Ничего нового хозяин лесопильни не знал, но, судя по всему, английские войска на том берегу реки Святого Лаврентия ждали только весны, чтобы начать наступление.

Для отвода глаз Рольф попросил продать ему чая и солонины, однако взять за них деньги гостеприимный хозяин отказался наотрез.

Рольф простился с ним и зашагал в направлении Александрия-Бей, но, едва скрывшись из виду, повернул, обошёл лесопильню стороной и вернулся к Куонебу.

Им пришлось сделать большой крюк, чтобы не попасться никому на глаза, хотя в такой мороз любителей прогулок не нашлось бы, а окна мороз расписал непроницаемыми узорами. Наконец спустились к Осуэгачи и продолжили путь по льду, где снег под ударами нестихающего ветра слежался в твёрдый наст и идти было много легче, а тот же неутомимый ветер сразу заметал их следы.

Хотя дорога по реке извилиста, она удобна, и шли они быстро. Затем Осуэгачи повернула на север. Наст здесь был особенно твёрдым, а местами открывался чистый лёд, и разведчики, сняв лыжи, побежали неторопливой рысцой, покрывая за час шесть миль. Трижды они останавливались выпить чая и передохнуть, но мысль, что депеши надо доставить как можно быстрее, что известия они несут хорошие, а цель уже близка, не позволяла им мешкать. Мимо лесопильни они прошли около десяти часов утра, Огденберг находился от неё в тридцати милях, и, хотя день клонился к закату, они не сомневались, что доберутся туда до ночи. Их пришпоривало предвкушение радости, с какой они вручат коменданту письма, которые он, конечно, нетерпеливо ждёт. И ведь письма эти должны ободрить и успокоить гарнизон! Нет, надо спешить. День угас, но Рольф не сбавил шагу. Он шёл впереди, таща сани за длинную верёвку, Куонеб следовал за ним в четырёх шагах, таща их за короткую, а Скукум бежал то впереди, то сбоку, то сзади, сам решая, где он в эту минуту нужнее.

Совсем уже смеркалось. Луна не светила, лес по берегам тянулся двумя чёрными полосами, но река надёжно вела их вперёд, а двигаться по льду легко в любое время суток. Они то бежали, то шли, и за час позади осталось ещё пять миль. Куонебу они дались нелегко, но Рольф, полный молодых сил, думал только о том, как бы побыстрее достичь города. Река сделала поворот, впереди оставалась последняя большая излучина — ещё каких-то десять миль, и… Рольф пришёл в такое волнение, что не только не сбавил шагу на повороте, как полагалось, а, наоборот, припустил быстрее. Захваченный врасплох Куонеб поскользнулся и выпустил верёвку. Рольф промчался дальше, и секунду спустя раздался громкий треск: он не заметил полыньи и провалился под лёд! Он, правда, успел ухватиться за её край, но лёд обломился, и юноша скрылся под водой. Сани замерли над самой полыньёй, развернувшись вниз по течению.

Куонеб вскочил и бросился туда. Длинная верёвка была туго натянута, и индеец без промедления принялся изо всех сил тянуть за неё. Секунда, две… пять — и из чёрной воды возникла голова Рольфа, который крепко сжимал верёвку. Через миг-другой он был извлечён из ледяной ванны и лежал около саней, кашляя, задыхаясь, трясясь в ознобе, мокрый насквозь, но целый и невредимый.

Всё же опасность отнюдь не миновала. Под беспощадным ветром его одежда уже залубенела, а отморозить руки и ноги, когда рукавицы и обувь превращаются в лёд, ничего не стоит, и Куонеб хорошо это знал.

Индеец тотчас выбрался на берег, и минуту спустя в еловой чаще запылали два больших костра, и Рольф встал между ними. Куонеб нарубил побольше лапника, юноша, раздевшись донага, завернулся в одеяло и с облегчением забрался на эту постель. Горячий чай совсем его согрел, но, чтобы как следует просушить одежду, не испортив её, требовалось время. Куонеб сделал распялки из жердей и два часа следил, чтобы огонь пылал жарко, но чтобы языки пламени ненароком не лизнули куртку или меховые штаны, а сам протирал и разминал мокасины.

Наконец всё было приведено в порядок, и уже наступила полночь. Возможно, Рольф и рискнул бы тотчас продолжить путь, если бы Куонеб не сказал:

— В Огденсберге ждут врага. Идти туда ночью неразумно.