Рольф в лесах

Вечером, когда они сидели вокруг своего шестого по счету лагерного костра, Ван Кортленду почудилось, что уехал он из дома давным-давно, а не шесть дней назад. Он окреп и словно повзрослел. Жизнь вокруг, река, каноэ, его спутники не только перестали быть чужими, но превратились в близких друзей. Очень довольный, он положил ладонь на голову дремавшего рядом Скукума, однако надменный пёсик только рыкнул в ответ, встал и перешёл на другую сторону костра, поставив на место этого двуногого верзилу.

— Скукуму нельзя навязываться, — сказал Рольф. — Надо ждать, пока он сам не решит.

Путешествие по верхнему Гудзону с его быстринами и волоками проходило, как обычно. А затем впереди показалось орлиное гнездо на сухом стволе, и они поплыли по спокойным водам речки Джесепа. До хижины они добрались без всяких происшествий и, почувствовав себя дома, пришли в отличное настроение.

59. Аптечка Ван Кортленда

— Вам что, нездоровится? — спросил Рольф в одно прекрасное каломельное утро, увидев, что Ван Кортленд занялся приготовлением дневной дозы этой панацеи.

— Нет. Я прекрасно себя чувствую. И с каждым днём всё лучше! — последовал весёлый ответ.

— Конечно, дело не моё, только у моей матери было присловие: «Лекарство больных поднимает с постели, а здоровых в неё укладывает!»

— В таком случае ваша матушка и моя сразу ринулись бы в бой, как вы догадываетесь. Однако, — протянул он, и в его глазах вспыхнули весёлые огоньки, — если судить по результатам, боюсь, ваша матушка сразу вышла бы победительницей! — И он положил свою узкую тонкую слабую кисть рядом с крепкой и широкой кистью Рольфа.

— Значит, и старик Силванн был прав: многие люди болеют только потому, что считают себя больными.

— Пожалуй, надо будет мало-помалу снизить дозы.

Но с «мало-помалу» ничего не вышло.

На исходе недели было решено съездить к устью Скруна за оставшимися в тайнике припасами — мало ли что могло случиться!

Тащить туда Ван Кортленда особой надобности не было, но остаться в хижине один он не мог и отправился с ними. Лекарства свои он принимал точно по расписанию: каломель, ревень, каломель, ревень, каломель, ревень, ипепекуана. Однако слова Рольфа не пропали даром, и в его душе зрел бунт.

Нынче был день ревеня. Он выпил дозу, тщательно закупорил флакон, убрал его в аптечку, а аптечку поставил на дно каноэ.

— Хорошо бы запас подошёл к концу! — задумчиво сказал молодой адвокат. — По-моему, пользы мне от этого теперь никакой. Если бы я половину забыл дома!

Рольфу только того и надо было. Он бросил палатку поперёк каноэ, и утлое судёнышко накренилось.

— Опасно! — сказал Рольф и вытащил кое-какие вещи на берег, включая аптечку, а когда расположил груз по-новому, аптечку умудрился забыть под кустом.

Утром Ван Кортленд взялся за приготовление каломели, и вдруг выяснилось, что её нигде нет.

— По-моему, — задумчиво произнёс Рольф, — в последний раз я видел аптечку на берегу, когда мы перегружали каноэ.

Да, конечно, они её забыли там, и Вану придётся пока обходиться без лекарств! У него по коже пробежали мурашки, словно у мальчишки, который поплыл на глубину и вдруг заметил, что забыл надеть пробковый пояс. И, как тот же мальчишка, Ван вскоре с восторгом убедился, что прекрасно плавает и без всякого пояса.

Спустились они до устья Скруна быстро и через неделю уже вернулись обратно со всеми припасами.

Аптечка мирно стояла под кустом. Ван Кортленд поднял её с кривоватой улыбкой, и они сели ужинать. Через несколько минут Рольф сказал:

— Я как-то видел в гнезде трёх соколят. Мать учила их летать. Двое послушались её сразу и вскоре уже кувыркались над лесом. А третий испугался. «Нет, — говорит, — мамаша, я никогда не летал и наверняка убьюсь». Наконец мать разозлилась и выкинула его из гнезда. Он уж думал, что ему конец, и развернул крылья, чтобы не сильно расшибиться. Но тут же перестал падать и полетел.

60. Ван Кортленд даёт бой

В хижине теперь стало так тесно, что охотники решили построить новую, побольше. Когда они перешли к обсуждению её размеров, Ван сказал:

— Двадцать на тридцать футов — вот что я вам посоветую. И большой камин.

— Зачем?

— Я ведь могу снова к вам попроситься. И с приятелем.

Рольф внимательно на него посмотрел. Да, конечно… Но без упряжки волов или лошадей строить из таких больших брёвен было им не под силу. А потому пришлось ограничиться хижиной площадью двадцать на пятнадцать футов, причём двадцатифутовые бревна были очень тонкими, почти жердями. Ван Кортленд деятельно помогал в сооружении двух берёзовых рам для кроватей и постелей из бальзамической пихты. Пол по его настоянию украсили коврики из липового лыка.