Рольф в лесах

Вот сюда, в Кос Коб, мой отец привёл меня совсем ребёнком, как мой дед когда-то приводил его самого, и показал мне место, где стоял наш царственный Петукапен. Вон там, на равнине. И вон тропа, которая тогда стала кровавым ручьём. А тут, в болотистом леске, белые мясники свалили наших убитых в трясину. Рядом с этим скалистым обрывом на берегу Асамука покоится истреблённое племя. Наши дети в месяц Диких Гусей приходили на вершину вон того холма, потому что там раньше всего открывались голубые глаза весны. И я всё ещё прихожу туда, и сажусь рядом с ними, и словно слышу вопль, доносившийся в ту ночь из горящего селения, — крики матерей и малых детей, которых убивали, точно кроликов…

Но я вспоминаю и доблестного Майн Майано. Его дух приходит помочь мне, когда я сижу и пою песни моего народа. Не боевые песни, а песни об иной стране. Теперь не осталось никого, кроме меня. Ещё немного, и я уйду к ним. Здесь я жил, и здесь я умру.

Куонеб умолк.

Под вечер он снял свой новый песенный барабан с колышка, тихо поднялся на вершину скалы и запел:

Отец, мы бредём в темноте.
Отец, мы не можем понять
И головы клоним в темноте.

8. Закон собственности у наших четвероногих родичей

На асамукские леса спустилась ночь. Куонеб с Рольфом ужинали копчёной свининой с фасолью, запивая её чаем, — индеец вовсе не отвергал такие дары белых. Внезапно с равнины донеслось странное тявканье. Скукум вскочил и заворчал. В ответ на вопросительный взгляд Рольфа Куонеб сказал:

— Лисица! — и прикрикнул на Скукума.

«Яп-юрр, яп-юрр! Юрр-юуу, юрр-юуу!» — вновь и вновь раздавалось в сумраке.

— А добыть её нельзя? — азартно спросил начинающий охотник.

Куонеб покачал головой:

— Мех сейчас плохой. А это самка, и у неё на склоне нора с лисятами.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю, что это самка, потому что она говорит: «Яп-юрр».

Самец сказал бы: «Яп-юрр».

А про лисят я знаю потому, что в эту пору все лисицы приносят детёнышей. И самая ближняя нора — на том холме. У них ведь у всех есть свои охотничьи участки, и они блюдут границы. Если чужая лисица вздумает поохотиться в угодьях этой пары, ей прежде придётся вступить в драку с хозяевами. У всех диких зверей так. Каждый владеет своим участком и там вступит в бой с чужаком, от которого в любом другом месте сразу убежит. Он знает, что прав, и это даёт ему силы. А тот знает, что не прав, ну и робеет.

Так рассуждал Куонеб, хотя, конечно, более сбивчиво, чем изложено здесь. Слушая индейца, Рольф припомнил случай, который теперь стал ему понятен.

Скукума, когда он ходил с Куонебом на хортоновскую ферму, всякий раз гоняла тамошняя собака, которая была и больше и сильнее щенка. Но однажды Скукум закопал кость под кустами у края равнины, а на следующий день туда явился ненавистный хортоновский пёс. Скукум следил за ним с подозрением и страхом, пока не убедился, что враг учуял спрятанную кость и вознамерился её откопать. Тут в Скукуме взыграл инстинкт: он ринулся вперёд, вздыбив шерсть на загривке, оскалив зубы, встал над своим тайником и сказал хотя и по-собачьи, но совершенно ясно: «Только через мой труп!»

И хортоновский пёс, привыкший помыкать золотистой дворняжкой, презрительно заворчал, почесался задней лапой, обнюхал соседний куст и, словно приходил сюда только для этого, удалился восвояси. Почему он утратил смелость, если не оттого, что чувствовал себя неправым?

Обдумывая это, Рольф спросил:

— По-твоему, значит, они понимают, что красть нехорошо?

— Да. Но только у тех, кто принадлежит к их племени. Лиса отнимет, что сумеет, у птицы, кролика или сурка, но обойдёт стороной охотничий участок другой лисицы. Она не полезет к ней в нору и не тронет её лисят, а если найдёт спрятанный запас пищи, помеченный другой лисицей, не прикоснётся к нему, разве что будет совсем уж подыхать с голоду.

— Но как они прячут свои запасы и как их метят?

— Обычно закапывают в мягкую землю под палой листвой. Ну а метят собственным запахом. Он у них сильный, и любая другая лисица его распознает.

— А волки тоже делают запасы?

— Да. Волки, пумы, белки, сойки, вороны, совы, мыши — все устраивают склады, и у каждого есть свой способ, как их метить.

— Ну а если лисица наткнётся на волчий склад, она обкрадёт его?

— Обязательно. Между лисицей и волком законов нет. Они всегда воюют между собой. Закон есть только между лисицей и лисицей, между волком и волком.

— Прямо как у нас, верно? Мы учим заповедь: «Не укради!», а потом, когда крадём землю у индейцев или корабли у французов, говорим: «Так это же сказано не про наших врагов! Красть у них — милое дело!»

Куонеб встал, чтобы подбросить хвороста в костёр, а потом вышел повернуть клапан над дымоходом, потому что ветер переменился и тяга стала плохой. Они ещё несколько раз услышали высокое «яп-юрр», а один раз крик повторился на более низких нотах, оповещая их, что лис тоже бродит где-то неподалёку в поисках добычи для своего потомства на холме.

9. Когда лук удобнее ружья