Ролевик: Хоккеист / "Лёд"

— Я помогу тебе! — с готовностью отзывается Каинде, и голос его становится совсем человеческим, голосом Деймиона Стоуна. — Я расскажу, где Деккер прячет ее, как пробраться туда, укажу лучший момент для удара.

— А ты, Козмо? — спрашивает Патрик.

— Нет, — отвечает француз. — Ты должен будешь справиться сам. И ты справишься. Все, что нужно, ты уже имеешь. Ничто не находится вне пределов твоего понимания и вне твоей досягаемости.

— Как можно верить такому? — смеется Стоун. — Это детский лепет. Ты — обычный хоккеист. Деккер — опытный агент, который убил десятки людей. И Сесилия! Ты же понимаешь, что они заодно, так? Какие у тебя шансы? Это суицид. Тебе нужна помощь!

— Нужна, — соглашается Руа. — Стоун, а если я соглашусь, что я должен сделать?

— Ничего. Ничего больше того, что собираешься. Мы освободим Джен, твоя душа пробудится, ты найдешь тех, кто исцелит твое тело, и в итоге ты снова станешь человеком.

— И это все?

— Да, все. Ты знаешь, как меня найти.

— Знаю.

— Ты определился? — подает голос Козмо. Патрик чувствует, как сомнения тугими змеиными кольцами сдавливают горло. Слова застревали в нем, неспособные преодолеть эту хватку…

— Я… да, определился.

— И что же ты выбираешь?

Патрик вдруг ощущает под собой пустоту. Все исчезает, сменившись ощущением бесконечного, сверхбыстрого падения — оно длится целую вечность и все же, не длится и секунды. Он резко открывает глаза.

Желтый электрический свет пробивается сквозь полуприкрытые жалюзи. Его полоски разрезают комнату на черные ленты темноты, выхватывая призрачно-четкие очертания привычной мебели, книг, вещей. Темнота, словно смущенная чужим взглядом, отползает в углы, делаясь более прозрачной в центре комнаты.

Патрик, не моргая, смотрит в потолок.

Все, что нужно, находится в пределах понимания и досягаемости.

Прежде всего, союзник. Нужен тот, кто сможет помочь. Тот, кто оказался в сходном положении и имеет сходную цель. Деккер уверен, что Джастифай мертв. Но если бы от тела избавлялась Сесилия, он бы знал наверняка, а его единственным аргументом было — "после такого не живут". Он лгал, грубо и небрежно. Лгал, потому что не знал, где Джастифай. И это незнание беспокоило Деккера сильнее, чем он хотел бы показать.

Джастифай жив, он зализывает раны и ждет удобного момента. И единственный способ выйти на Деккера для него — через Руа. Что означает — Джастифая не придется искать. Он сам найдет Патрика.

Так что теперь все, что требуется — это ждать и готовиться.

Руа встает и походит к окну. Холодный пол неприятно колет ступни. Патрик нажимает кнопку, раскрывая жалюзи. Разорванная желтыми кляксами фонарей темнота — тяжелый, густой слой, налипший на стекло. В этом слое проступает смутное отражение человеческой фигуры. Словно реки и дороги на неведомой карте, его пересекают шрамы и швы. Как странные пометки темным выделяются на белой коже татуировки — пентакли, сигилы и рунные вязи. Отблескивают серебром вживленные в плоть амулеты. — В тебе важно то, что ты мост, а не цель, — говорит Руа своему отражению. — И ценны в тебе только переход и гибель.

Часть третья Fair is foul, and foul is fair

Глава XII These Shrouded

Апрель, 5-е, 11:30

Весна. Ее дыхание, горячее и живительное, наконец, коснулось Монреаля. Снег, уже давно слежавшийся и посеревший, осунулся и потек. Днем талая вода ручьями стекала с карнизов, ночью замерзая и превращаясь в огромные причудливо искаженные сосульки, которые уже утром покрывались мутной влагой и оглашали улицы нескончаемым плеском капель. Людей на улицах стало больше, многие сменили глухие, длиннополые тренчи и искусственные шубы на более легкие плащи и пальто. Тепло в этом году пришло раньше обычного — последние годы снег всерьез начинал таять только в мае. Бокоры со страниц газет и из динамиков радиол предупреждали о том, что нынешнее потепление — лишь короткая оттепель перед новой волной мороза. Это походило на правду, но совершенно не мешало людям наслаждаться теплом.

Патрик сидел на скамейке, запрокинув голову и подставив лицо солнечным лучам. Сквозь опущенные веки солнечный свет казался розово-красным, мягкое тепло грело кожу, щекоча шрамы и наполняя теплом металлические имплантанты.

— Расслабляешься? — голос Джастифая заставляет Руа распрямиться и открыть глаза. Огромный негр опускается на скамейку легко, почти невесомо. Патрик всегда поражался легкости и грации этого здоровяка, у которого было больше общего с гориллой, чем с человеком. Джастифай закинул ногу за ногу и расстегнул ворот своего бесформенного пальто.

— Есть повод, — ответил Руа спокойно. — Комиссия допустила меня к играм. Сегодня "Варлокс" играют с Косами Баффало, а через четыре дня начинается плей-офф. Первый раунд — с Бостоном. Я в воротах.

— Думаешь отомстить медведям за разбитую голову? — улыбнулся Джастифай, сдвинув вязаную шапку на затылок. Обнажившийся низкий лоб посередине был перечерчен аккуратным шрамом.

— Думаю помочь команде выиграть.