Роковой Выстрел

Господи, вздрогнул Андрей, неужели он так жестоко заблуждался в ней и ее чувствах к нему?! Неужели она так же коварна, как и его маменька? И все ее слова о том, что ей необходимо время на раздумье, – только игра, подлая, крапленая? Что, если Наташа лишь прикидывалась любящей и тянула его под венец, чтобы отомстить ему за роман с Татьяной? Она хотела их разлучить, сделать им обоим больно и довершить свою месть, в самый последний миг отказавшись стать его женой... Наташа – это собака на сене, и она играла с ним, используя свадьбу, как способ унизить и растоптать его...

Таня бы себе такого не позволила! Андрей сжал кулаки и перевернулся на спину. Конечно, тихая, милая, кроткая Татьяна, верная ему до гроба – как он мог бросить ее?! Как решился отдать это любящее сердце и свое, кровное дитя в чужие руки? Никита – малый добрый, но он не любит Таню, а спасает ее от всеобщего порицания. И почему Никита, когда он сам вполне годится для этой роли? В его силах поддержать Татьяну, признать ребенка и официально усыновить его. В конце концов, теперь Татьяна свободна, и никто не может помешать ему жениться на ней.

Ведь дал же отец вольную Марфе! Да он бы и жил с ней, если бы Лиза, истинная дочь своей матери, не вмешалась и не разрушила их покой и уединение. О, как он понимает отца – только сейчас Андрею открылась истинная причина ухода князя Петра из семьи. Андрей и сам не отказался бы ныне от этого. Да и впрямь – забрать сейчас Татьяну и уехать с нею, куда глаза глядят! Пусть она не благородного происхождения, и светским манерам не обучена, но она чиста перед ним и чтит его, как мужа. Татьяна не предаст – это он предал ее, но у него еще есть время все исправить.

Андрей немедленно встал и после минутного раздумья решился нарушить свое затворничество. Он осторожно открыл дверь и выглянул в коридор – в доме стояла невыносимая тишина, как будто имение настиг мор. Впрочем, это было ему на руку – сейчас он никого не желал видеть, никто не должен был помешать ему. Андрей крадучись прошел по коридору и направился в кабинет отца. Там он сел за стол и принялся за письмо.

«Единственная моя, чуткое и преданное мне существо – Танечка, Танюша... Ты и только ты способна дать мне блаженство Рая, и лишь с тобою позволено мне испытать удивительное счастье и любовь... Умоляю – прости меня, хотя грех мой велик, ибо нет ничего страшнее, чем отринуть жену свою перед Богом и дитя свое единокровное. Теплится ли еще в душе твоей пусть малая толика того чувства, что приносило нам радость в прежние дни? И, если жива надежда на наше общее будущее в твоем сердце, то готова ли ты позволить ей осуществиться?

Я знаю, что обидел тебя, что обошелся с тобой подло и низко, и потому так же низко склоняю сейчас перед тобой и нашим будущим ребенком голову и на коленях прошу о снисхождении и прощении для меня. Вернись ко мне – приди в мои объятия, и я уже никогда больше не разомкну их по своей воле и не отпущу тебя от себя. Теперь-то мне ведома сила твоего чувства, и я собираюсь излить на тебя и нашего малыша столько же страсти и нежности, ибо виноват перед вами и мечтаю искупить свою вину. Я жду тебя – дай знак или просто подумай обо мне, я все равно услышу твой зов. Люблю... Всегда твой Андрей».

Написав, Андрей почувствовал облегчение и, запечатав конверт, бросился разыскивать Дмитрия. На конюшне того не оказалось, и Андрей заглянул во флигель, где жили слуги. На его расспросы девки как-то смущенно отводили глаза в сторону, и только после того, как он страшным тоном пригрозил, что накажет их за обман, молоденькая Аксинья смущенно выдавила из себя признание – мол, барыня звала к себе Дмитрия по особому делу Андрей недовольно покачал головой и направился к матушке.

Долгорукая подошла к двери не сразу, а, отперев, держала ее полуоткрытой, оберегая от взгляда Андрея то, что происходило в ее комнате. Выглядела она странно – была навеселе, глаза диковато блестели, и пеньюар был глубоко расстегнут. Андрей впервые видел маменьку в столь неприглядном состоянии и, не желая более усугублять свое и без того дурное настроение, решил не замечать всех этих сомнительных подробностей и спросил о Дмитрии.

– Ты что-то задумал, Андрюша? – Долгорукая с подозрением посмотрела на сына, пытаясь протрезветь.

– Я хочу, чтобы он выполнил одно мое поручение, – сухо ответил Андрей. – Послушай, мне некогда объясняться, да и незачем. Просто скажи, где Дмитрий, мне объяснили – ты звала его.

– А твое дело не может подождать? – недовольно спросила Долгорукая.

– Нет, – категорично покачал головой Андрей.

– Что ж, я не могу отказывать своему сыну, с тебя сегодня уже довольно отказов, – заплетающимся языком произнесла княгиня и велела куда-то в глубь комнаты:

– Митька, ты иди, помоги барину, чем скажет. А потом все-таки возвращайся, возвращайся, голубчик... Вскоре в дверном проеме показался и сам Дмитрий – молодой, красивый, холеный. И Андрей почувствовал, что краснеет, – он вдруг понял, что это было за особое поручение.

– Как вы можете, маменька? – укорил он Долгорукую. – Вы же совсем не такая...