Роковое наваждение

Единственным близким ему человеком был Петрос. По крайней мере, он так считал. Но жизнь проходила, а он был далеко от родных и не мог их поддержать. Теперь и Петрос ушел в мир иной, как и младший брат Леонидас, оба погибли в автомобильной катастрофе. Авария, в которой погиб Леонидас случилась, как выяснилось, по его вине, по крайней мере, никто больше не пострадал. Теперь у Андреаса остался только Аристидес. Единственный мужчина на земле, близкий ему по духу. И хотя сейчас он гневно уставился на него, словно хотел испепелить, Андреас подошел ближе и обнял его. Аристидес застыл на месте, не двигаясь и даже не дыша, настолько был шокирован. Иной реакции Андреас не ожидал, поскольку никогда не выказывал Аристидесу или кому-либо еще заботу и тепло – ни действиями, ни на словах.

Тяжело вздохнув, Андреас отступил, выпустив из объятий брата. Аристидес по-прежнему не двигался, смотрел вперед, словно в трансе, потом взглянул на Андреаса:

– И что это было?

– Я почти уверен, что люди называют это братскими объятиями.

– С каких пор такие особи, как ты, на такое способны?

– Мне захотелось, и я сделал.

– Но это что-то удивительное, сродни летающим поросятам.

– Будь уверен, такого больше не повторится.

– Вероятно, планеты выстроились определенным образом, и невозможное стало возможным. Что случилось?

Вздохнув, Андреас еще раз быстро стиснул Аристидеса в объятиях и так же быстро отпустил.

– Вот. Я забрал их обратно. Что угодно, лишь бы вернуть тебя в прежнее состояние. Теперь тебе лучше?

– Если думаешь, что я смогу стать прежним и что-то можно изменить, не заблуждайся. Ты что, заболел?

С губ Андреаса сорвался безрадостный смешок.

– Ты думаешь, я смертельно болен и пришел, сожалея о том, как много всего пропустил, не сделал, не сказал, а напоследок решил все исправить?

Явный сарказм Аристидес пропустил мимо ушей, он словно чего-то ожидал.

– Черт возьми, с тобой все в порядке? Если что-то не так, сейчас же скажи об этом.

Андреас поморщился от громогласного «сейчас же».

– Я просто тебя обнял, Аристидес, и уже забрал объятия. Что еще я могу сделать, чтобы вернуть наши прежние мирные отношения и холодное равнодушие друг к другу?

Лицо Аристидеса не выражало никаких эмоций, Андреас снова словно увидел собственное отражение. Он давно научился использовать отстраненный взгляд как оружие, равнодушие стало своего рода защитным механизмом, а маска – частью его самого. Он терял над ней контроль, только когда переживал. Иными словами, находясь с Наоми.

Андреас сразу понял, что означает взгляд брата, тому хотелось вдарить младшему братцу за глупость и непослушание. Аристидес убедился, что его безмолвный посыл дошел, и направился в кабинет. Андреас присоединился к нему.

– А ты хочешь вернуть их?

– Наши мирные отношения? Думаешь, что что-то поменялось?

– Просто ответь на вопрос.

И что он думал? Андреас настолько привык к своему бесчувственному существованию, что не был уверен, может ли вообще жить иначе.

– Ничего не нужно менять.

– А я думаю, нужно. И прежде всего, тебе самому.

– И ты уверен, потому что ты старший брат, которому лучше все известно?

– Я уверен, потому что пару лет назад был таким, как ты.

– А потом появилась Селена и спасла тебя.

Эта история до сих пор казалась нереальной. Аристидес влюбился без памяти в дочь своего главного врага. Да, поначалу все было далеко не гладко, после недолгого времени, которое они провели, охваченные страстью, они расстались, за время разлуки она успела родить ему ребенка, но решила, что он не заслуживает узнать об этом. Когда Аристидес вернулся, Селена заставила его помучиться, чтобы получить второй шанс на счастье с ней и маленьким сыном. Аристидес привык доводить дела до успешного конца, поэтому более чем убедительно показал себя надежным партнером и любящим спутником жизни и, кажется, продолжал доказывать. Теперь у них родилась еще и девочка, они – счастливая семья. Как в сказке. Так мило, аж тошнит.

– Нет смысла насмехаться над правдой. Селена спасла меня, вытащила из меня все самое лучшее и дала еще один шанс на счастье.

– Тогда я обречен, поскольку, по твоему мнению, во мне нет ничего хорошего, чтобы спасать.

– Я был в таком же безнадежном состоянии, даже хуже. Но оказалось, вовсе не важно, считаешь ли ты, что не достоин спасения. Важно, чтобы так думал кто-то другой, а ты включил разум и позволил протянуть тебе руку помощи.

– Ты никогда не был безнадежным, как я. Я принадлежу к отдельному виду, ты забыл? Не могу поверить, что мы вообще об этом говорим. И это началось с объятий.

– Последний раз ты обнял меня в возрасте семи лет.

– Да. – Тридцать лет назад. Андреас вспомнил, как тогда относился к Аристидесу. Старший брат был для него опорой, единственным источником надежды, придавал силы двигаться во мраке неспокойного детства. Он любил маму и старшую сестру и, как любой ребенок, был привязан к людям, которые заботились о нем. Но они такие же жертвы судьбы. Он ненавидел их и себя за беззащитность и беспомощность и восхищался только Аристидесом, чьи сила и упорство сподвигли на поиски собственного пути в жизни.