Роковое чувство

Но стоило ладони блонди переместиться вниз и глаза монгрела исполнились дикого удивления. Цепь над головой скрипнула, когда Катце дернулся, попытавшись прекратить контакт.

Рауль был готов к такому повороту событий, поэтому тот час же пресёк попытку единственным возможным в этом положении движением – прижал Катце к стене своим телом. Он не хотел снова душить, а тем более калечить монгрела – в конце концов, Ясон, конечно, простит своему Советнику такую вольность, но Рауль и сам знал цену хорошим дельцам, чтобы вот так покончить с одним из них.

Чувствуя вздохи Катце всем телом, он, усмехнувшись, погладил большим пальцем нижнюю губу монгрела:

– Необдуманно. Или ты уже не думаешь? – голос прозвучал неожиданно мягко, но ехидства всё же по-прежнему оставалось больше.

– Х… хватит, – на выдохе. Губы Катце приоткрылись – это получилось так нежно, что он сам испугался собственной реакции. Не слишком уверено и с большим трудом он медленно высвободил подбородок из захвата блонди, но отвернуться не смог – отпустил глаза и взгляд остановился на волнистой пряди золотых волос, что струились по груди мужчины. Катце остро чувствовал эту близость и задыхался от осознания, что не в силах противится ей. Борьбу с афродизиаком он проиграл, но Рауля меньше ненавидеть не стал. В конце концов, понимание, что его просто использовали, как дешевую проститутку, никуда не делось.

– Ты что-то сказал? – усмехнулся Рауль. – Я не расслышал. Повтори.

Блонди был доволен: шрам явно был более чем чувствителен, а значит, и эмоций будет больше – следовательно, и ему приятнее. Эм не стал удерживать голову Катце – всё равно все, что хотел, он видел, а что ещё таилось в этих безумных сейчас глазах, его не интересовало.

Продолжая водить по шраму кончиками пальцев, изредка слегка надавливая, Рауль протянул было освободившуюся руку к баночке с кремом, как, передумав, присел и быстро, чтобы Катце не понял и не начал отбиваться, закрепил его ноги в аналогичных креплениях на ширине плеч.

– Расслабься и получай удовольствие, – глядя снизу вверх на лицо с зажмуренными глазами.

Слова резали слух монгрела и вызывали состояние похожее на тошноту. Катце оказался полностью лишенным возможности двигаться, а значит и – сопротивляться.

Он уже не сомневался, что Рауль зайдет в своих изуверских играх очень далеко – так далеко, что Юпитер и не снилось в кошмарных снах.

Неужели блонди получают удовольствие, мучая других? До этого дня Катце не задумывался об этом. Пэты всегда шли на приват-показы с радостью, прихорашивались, готовились, трещали от восторга, что проведут вечер у ног Хозяина. Даже по завышенным меркам Танагуры Катце должен был чувствовать себя счастливчиком, но ему было горько и хотелось выть, как брошенной собаке.

– Я не могу больше, – дрожащими губами выдавил монгрел. – Чего… чего ты добиваешься?

– Ошибаешься, – беспрекословно, – можешь. В чём ты сейчас и убедишься…

Второй вопрос монгрела увлечённый новой идеей блонди толи не расслышал, то ли просто не посчитал нужным: отвечать.

Рауль поднялся и смазал два пальца в афродизиаке, а затем снова присел и, проведя одним пальцем по шраму, не остановился, а двинулся дальше. Осторожно погладив колечко мышц, он синхронно нажал второй рукой на особую точку под коленкой, вынуждая Катце расслабить ноги, и медленно ввёл один палец.

– Аа… а-а… мм…

Катце закусил губу до крови и задышал чаще. Он запрокинул голову, продолжая слабо сопротивляться противоестественному вторжению. Не смотря на принятые Раулем меры это было больно и очень неприятно. Перед глазами у Катце поплыл потолок, в ушах зазвенело и ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. Ему не повезло – реальность не желала отпускать измученного монгрела, и он чувствовал, как тело бьет дрожь страха.

– Нет!

– Расслабься, – приказ и холодный взгляд, – себе же хуже делаешь.

Не смотря на судорожную дрожь мышц дилера, Рауль медленно вытянул палец обратно и повторил движение, пытаясь расслабить проход. Возник такой соблазн отстегнуть монгрела и предоставить ему возможность закончить всё самому, но блонди хорошо понимал, что такое может пройти только с полноценными, Катце же стараться незачем – всё равно кончить он не сможет.

Советник подавил тихий вздох: "Жаль, конечно, но ничего не поделаешь…Впрочем, я выяснил что хотел… но прекращать почему-то не хочу…" Мышцы бедер у Катце свело судорогой, а ягодицы конвульсивно сжимались – тело само собой противилось происходящему, но монгрел испытывал сейчас двоякие чувства. Стыд переполнял его, обида, но не злость, не ярость. Наверное, он просто устал и не мог растрачиваться на более сильные эмоции, чем терпение.

Блонди взглянул вверх на перекошенное лицо монгрела:

– У тебя ведь никого не было? Ни до, ни после кастрации…

Это был даже скорее не вопрос, а утверждение. Одновременно с этими словами он медленно сгибал и разгибал палец в узком проходе.