Роковая ошибка

Прунелла широко открыла глаза от удивления. Они вошли в дом, где без долгих разговоров девушка обвила руками шею крестной, почти прокричала, что она теперь помолвлена, и разразилась взволнованными слезами.

– Дитя мое дорогое! – воскликнула Верити. – Какой странный способ объявить о помолвке. Ты рада?

Последовали сумбурные объяснения, из которых можно было понять, что Прунелла очень любит Гидеона, но боится, что теперь он не будет любить ее так же, как прежде, потому что такое происходит сплошь и рядом, не так ли, а она знает: случись такое с ней, она не сможет сохранить спокойствие и воспринять все в истинном свете, она согласилась на помолвку, потому что Гидеон пообещал, что для него их союз – навеки, но как можно быть уверенной, что он знает что говорит.

Потом она высморкалась и призналась, что несказанно счастлива.

Верити любила свою крестницу, и ей было приятно, что та решила довериться именно ей, но чувствовала, что это еще не все.

Так оно и оказалось.

– Это касается мамы, – сказала Прунелла. – Она будет в ярости.

– Но почему?

– Ну, прежде всего она страшная снобка и хочет, чтобы я вышла замуж за Джона Свинглтри, потому что он – пэр. Представь себе!

– Я не знаю Джона Свинглтри.

– Тем лучше для тебя. Он – настоящая задница. А во-вторых, у нее есть какие-то свои соображения относительно Гидеона и его отца. Она считает, что они – выходцы из среднеевропейского гетто.

– А хуже этого нет ничего на свете, – закончила за нее Верити.

– Точно. Но ты же ее знаешь. Все оттого, что мистер Маркос во время своего званого ужина в Мардлинге не стал за ней ухаживать. Ты же ее знаешь, крестная, – повторила Прунелла.

Выхода не было, пришлось признать, что это вполне возможно.

– Правда, – продолжила Прунелла, – сейчас она зациклена не столько на нем, сколько на враче из «Ренклода». Кажется, он твой старинный приятель или что-то в этом роде?

– Не совсем.

– Ну, во всяком случае, она неожиданно оказалась в сложной ситуации и погружена в нее с головой. Она совершенно помешалась на нем. – Глаза Прунеллы снова наполнились слезами. – Ах, как бы мне хотелось, чтобы у меня была не такая мать. Не подумай, что я ее не люблю, но…

– Неважно.

– И в такой момент мне придется сказать ей о нас с Гидеоном.

– Как ты собираешься это сделать? Поедешь в «Ренклод»? Или напишешь?

– Да как бы я это ни сделала, она обозлится на меня и заявит, что я еще пожалею, когда ее не станет. Гидеон предложил поехать вместе со мной. Он готов взять быка за рога. Но я не хочу, чтобы он видел, какой она бывает, когда разойдется. Ты ведь это знаешь, правда? Если что-то путает ей карты, когда она и так взвинчена, она может закатить истерику. Ты же знаешь, как это у нее бывает? – повторила она.

– Ну…

– Знаешь-знаешь. А мне было бы очень неприятно, если бы он увидел ее в таком состоянии. Милая, милая крестная Вэ, а ты не…

Верити задумалась. Она не могла отчасти не ощущать себя матерью Прунеллы и не удивилась, когда та спросила, не думает ли она навестить ее мать, а если думает, не согласится ли она подготовить ее.

– Я не собиралась туда ехать, Пру, я действительно очень занята.

– О! – воскликнула Прунелла с несчастным видом, привычно снижая голос до шепота. – Понятно.

– В любом случае, почему бы вам не поехать вместе с Гидеоном, и Гидеону… ну…

– Не попросить моей руки? Как Джек Уординг и леди Брэкнелл?[82]

– Да.

– Вот и он говорит то же самое. Милая крестная Вэ! – Прунелла снова обняла Верити за шею. – Вот если бы ты поехала с нами и, как бы это сказать… первая… Ну, неужели ты не можешь? Мы специально только что приехали из Лондона, чтобы попросить тебя об этом. К тебе она прислушивается больше, чем к кому бы то ни было. Ну, пожалуйста.

– О, Пру.

– Так ты поедешь? Вижу, ты согласна. Ты тем более не сможешь отказать, когда я сообщу тебе еще одну грандиозную новость. Не то чтобы и новость про нас с Гидеоном не была грандиозной, но…

– Противный Клод?

– Так ты уже знаешь?! Я позвонила из Мардлинга в Квинтерн, и миссис Джим сообщила мне. Ну, не ужасно ли это? А мы-то все думали, что он благополучно осел в Австралии.

– Ты останешься сегодня дома?

– Да ты что! Под одной крышей с этим Клодом? Как бы не так. Я поеду в Мардлинг. Мистер Маркос вернулся, и мы расскажем ему о нашей помолвке. Он-то будет в восторге. Я должна туда поехать.

– Можно я подойду к машине и поговорю с твоим молодым человеком?

– О, зачем тебе затрудняться, он сам придет, – сказала Прунелла. Сунув в рот большой и указательный пальцы и высунувшись из окна, она пронзительно свистнула. В аллее тут же взревел мощный мотор, щегольский спортивный автомобиль задним ходом подлетел к дому и остановился у крыльца. Из машины выпрыгнул Гидеон Маркос.

Он действительно чрезвычайно хорош собой, подумала Верити, но – без тени пренебрежения – сразу поняла, что́ имела в виду Сибил, говоря о его центрально-европейском происхождении. У него была экзотическая внешность. Он напоминал представителя латиноамериканской элиты, который одевается у английского портного. Однако манеры его были уверенными, без театральщины, и лицо выражало готовность к веселью.