Роковая кукла

Доктор Макрей подхватил Оливера, перевернул его вниз головой, а затем посадил к себе на плечи. Оливер перестал плакать.

Миссис Марлоу повернулась к мужу:

— Всё в порядке, дорогой. Я рада, что ты дома. Дети, идите мыть руки и садитесь за стол.

Младшее поколение повалило из комнаты.

— Так что случилось? — повторил мистер Марлоу.

Через несколько минут мистер Марлоу вошел в комнату Джима:

— Джим?

— Да, папа.

— Как получилось, что ты оставил свой пистолет там, где ребенок мог его взять?

Джим покраснел:

— Он не был заряжен, папа.

— Если всех убитых из незаряженного оружия положить в ряд, длинная получилась бы шеренга. Ты ведь горд разрешением носить оружие?

— Да, сэр.

— И я горжусь, что тебе разрешили. Эго значит, что ты сознательный, внушающий доверие взрослый человек. На Совете я поручился за тебя и стоял рядом, когда ты давал клятву. Я гарантировал, что ты будешь следовать инструкциям и выполнять устав искренне и постоянно, а не только большую часть времени. Понимаешь меня?

— Да, сэр. Думаю, что да.

— Хорошо. Пойдем обедать.

Мягким рокотом своих соленых шуток и несдержанных замечаний доктор Макрей, как всегда, задавал тон за столом. Вскоре он повернулся к мистеру Марлоу и сказал:

— Ты упомянул что-то о том, что лет через двадцать мы сможем избавиться от респираторов; скажи мне: есть какие-нибудь новости о Проекте?

Колония располагала десятками проектов, каждый из которых должен был упростить для людей условия существования на Марсе, но когда говорили о Проекте, всегда имели в виду атмосферу или кислород. Участники первой экспедиции Харварда—Карнеги охарактеризовали Марс как в целом пригодный для заселения, но с той важнейшей оговоркой, что нормальный человек в здешнем разреженном воздухе задохнется. Однако, они также сообщили, что миллиарды и миллиарды тонн кислорода содержались в песках марсианской пустыни — те самые окислы железа, благодаря которым Марс имел свой красноватый оттенок. Проект предполагал высвободить этот кислород для дыхания людей.

— Разве ты не слышал сегодня новости с Деймоса? — ответил мистер Марлоу.

— Никогда не слушаю новости. Так лучше для нервной системы.

— Не сомневаюсь. Но это были хорошие новости. Опытный завод в Ливии работает, и работает успешно. В первый день производства он восстановил почти четыре миллиона тонн кислорода — и никаких срывов.

Миссис Марлоу была поражена:

— Четыре миллиона тонн? Ведь это, кажется, ужасно много.

Ее муж ухмыльнулся:

— Ты представляешь себе, сколько времени потребуется заводу такой мощности, чтобы выполнить всю работу, то есть увеличить кислородное давление на пять фунтов на квадратный дюйм?

— Нет, конечно. Но не слишком много, я полагаю.

— Давай прикинем, — его губы бесшумно шевелились, — Хм, около двухсот тысяч лет — марсианских лет, конечно.

— Ты смеешься надо мной, Джеймс!

— Совсем нет. Но пусть большие цифры не пугают тебя, дорогая; мы, безусловно, не станем ограничиваться единственным заводом, а построим их по всей пустыне, каждый мощностью миллиард лошадиных сил. Не существует, слава Богу, предела их мощности; и если наших жизней не хватит доделать эту работу, то, по крайней мере, наши дети наверняка дождутся ее окончания.

Миссис Марлоу погрузилась в мечты:

— Хорошо было бы пройтись по улице, подставив ветру открытое лицо. Мне вспомнился наш сад и ручей, пересекающий его — я была тогда маленькой девочкой… — она запнулась.

— Жалеешь, что мы прилетели на Марс, Джейн? — мягко спросил ее муж,

— Нет! Это мой дом.

— Хорошо. О чем печалишься, доктор?

— М-м? Да так., ерунда. Я просто задумался о конечном результате. Ведь в целом это отличная работа; трудная работа, хорошая работа, за которую человек может ухватиться. Но вот мы закончим ее, а зачем? Чтобы еще два или три миллиарда овец бессмысленно здесь бродили по округе, почесываясь и блея? Лучше бы мы оставили Марс марсианам. Скажи мне, сэр, а ты знаешь, для чего вначале использовали телевидение?

— Нет, откуда?

— Хм… Сам я, конечно, этого не видел, но мне рассказывал мой отец. Кажется…

— Твой отец? Сколько же ему было лет? Когда он родился?

— Ну, мой дед. Или, может быть, это был мой прадед. Неважно. Первые телевизоры устанавливали в коктейль-барах — развлекательных заведениях — и смотрели по ним борцовские поединки.

— Что такое «борцовский поединок»? — спросила Филлис.

— Устаревшая форма народных танцев, — ответил ее отец. — И, тем не менее, допуская вашу точку зрения, доктор, я все же не вижу, какой вред…

— А что такое «народный танец»? — настаивала Филлис.

— Объясни ей, Джейн. Меня она поставила в тупик.

— Это когда народ танцует, глупая, — самоуверенно сказал Джим.

— Почти верно, — согласилась мама.

Доктор Макрей посмотрел внимательно:

— Эти ребята многое теряют. Думаю открыть клуб старинных танцев. Я был некогда весьма хорошим танцмейстером.

Филлис повернулась к брату:

— Теперь, наверное, ты скажешь мне, что старинный танец — это когда старина танцует.

Мистер Марлоу поднял брови.

— Мне кажется, дорогая, дети уже поели. Нельзя ли их отпустить?

— Да, конечно. Можете идти, мои родные. Олли, скажи: «Разрешите, пожалуйста, выйти из-за стола».