Роккаматио из Хельсинки

своего друга-врача, для священника

был слишком многословен, но

все прошло хорошо. Следующей

весной мне исполнилось

семнадцать, и я стала докторской

женой, а еще через полгода — женщиной.

До тех пор он меня не трогал, вот

какой заботливый, внимательный и

нежный человек. Как же мне с ним

повезло, какая благодать! Лучшего

мужа не сыскать. Денно благодарю

Господа за такой дар. После его

кончины многие ко мне сватались,

но никто не смог бы заменить моего

любимого. Боже мой, как же я

ис… исстрадалась!

Плачет.

(Ничуть не смущаясь подобной задержкой, машина, пощелкивая и покрякивая, лишь прибавила ходу.)

— Умирая, он сказал: «Я спокоен за

наших детей, у них хорошая мать».

Я рвала жилы, чтобы отец их мог

бы ими гордиться. Бог свидетель,

как было тяжко в те времена вдове

с четырьмя детьми… Но я справилась.

Все делала как надо. Отец бы ими

гордился! Они хорошие дети. Тоже

кое-чем жертвовали. Отцовский пример…

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла —Ох уж эта бабушка.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла —Мягкие, бледные, морщинистые щеки.

бла-бла-бла-бла — Зеленые глаза с покрасневшими веками.

бла-бла-бла-бла — До боли родное лицо, ужимки которого,

бла-бла-бла-бла — прекрасно известные нашей семье, не

бла-бла-бла-бла — передать словами. Она всегда была в

бла-бла-бла-бла — в моей жизни.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла —Наверное, теперь уж ненадолго.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла —Что от нее останется?

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла— Пожитки. Горы хлама.

Терпеть не могу…

…ладно, детка? А?

Что, прости?

Ты что, оглох? Говорю,

передай мне альбомы с

фотографиями.

Да, сейчас.

(Строй альбомов на этажерке возле пианино. Одни, самые старые, в деревянных переплетах с пружинкой, в них бархатистые страницы из плотной черной бумаги, другие, современные, с клейкими листами и прозрачными конвертами.)

— Спасибо. Так, посмотрим…

Вот он! Это…

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Фото человека-загадки. Портрет выпускника мединститута.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла— Терпеть не могу ее барахло. Оно словно

бла-бла-бла-бла— душит.

бла-бла-бла-бла-

(За обеденным столом, смотрит в объектив.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла — Короткое замыкание — и все дела.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(На лесной тропинке, в руке трость.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла — Она отлучится, а тут маленький пожар наведет

бла-бла-бла-бла — порядок.

бла-бла-бла-бла-

(На каменистом берегу Сент-Лоренса, ветер растрепал ему волосы.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла— Уж я наверняка так жить не стану.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(На корме ялика. На носу — молоденькая женщина, моя бабушка.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла — Счастье — не галантерейный ассортимент,

бла-бла-бла-бла — не ширпотреб.

бла-бла-бла-бла-