Рок-н-ролл под Кремлем

– Эй! Отличник!

Ален обернулся с интересом, он один на курсе был круглый отличник… И слово за слово начался, потек разговор, мол, очень Ален напоминает ему младшенького племяша, и крутил мужик печально своей породистой седой головой, Ален так и не понял, что случилось с его младшеньким племяшом… Но в гости пошел с удовольствием – иногородним в выходной деваться некуда, – ну в кинушку, ну мороженого поесть, и все… Столовых мало, в кафе очереди, да и денег в кармане негусто… Так и бродишь бесцельно по огромному чужому городу, с пустым животом и сладостью во рту, шарахаешься от патрулей да ждешь, пока увольнительная закончится…

А тут обед вкусный, пару рюмочек домашней настойки выпил, захмелел… Обстановка семейная, дядя Коля с женой – ему как родные, он прямо душой оттаял… Потом вспоминал и стеснялся, а дядя Коля сам пришел в училище, вызвал на проходную, колбасы копченой принес, в выходные на дачу позвал… Так постепенно и вошел он в эту семью, и перестали пугать своей пустотой предстоящие увольнительные…

Дядя Коля даже предложил к нему переехать, поселиться в любой из комнат, и Ален отчетливо до сих пор помнит укол страха и недоумения – зачем это нужно чужому человеку? Зачем?! Но спросить так и не решился, выбрал вот эту узенькую комнатку с вытянутым вертикально окошком, похожим на древнюю бойницу, не жил, нет, – здесь переодевался, здесь отдыхал в свободное время, иногда ночевал. Дядя Коля еще сказал, что дом старинный, что раньше тут была комната для прислуги… Сытные обеды. Пироги мясные, пироги сладкие. Ален честно предлагал платить, но дядя Коля и Нина Степановна только обиженно махали руками. Просто святые люди, в жизни таких не бывает… Это, что ли, рассказать Свете? Но ведь это не все. Все не рассказать, язык не поворачивается.

Были во всей этой благостности какие-то странности… Дядя Коля сентиментальностью не отличался – властный, жесткий, деловой. А с ним – прямо отец родной! И с Ниной Степановной у них не такая уж любовь была, как наглядно демонстрировали, не так они жили душа в душу, как хотели показать. Однажды рано утром, выйдя из ванной, молодой человек услышал, как Нина Степановна ругалась с дядей Колей и называла его почему-то не то Ильяшка, не то Ляшка, не то Яшка… А как только Ален вошел в кухню и поздоровался, тут же раздалось елейное:

– Возьми сырники, Коленька, полей сметанкой…

А дочка Марина – смуглая девушка, похожая на киноактрису, с которой однажды Ален встретил дядю Колю в парке Горького? Дядя Коля представил их друг другу, а потом отозвал парня в сторонку и тихо объяснил, что это его дочь… ну, в общем, от первого брака, так что не болтай, понимаешь?.. Понимаю, в жизни всякое бывает. Но почему она приходила, как только Нина Степановна куда-то уезжала? Почему, когда Ален попросил разрешения пригласить Марину в кино, доброжелательнеиший дядя Коля нахмурился и резко отказал – как отрезал? Грубо, недружелюбно – ни до, ни после такого не случалось… Потом, правда, извинялся, объяснял что-то про бывшую жену-мегеру…

Или как однажды вечером дядя Коля после двух рюмок разоткровенничался, вынул из шкафа старую картонную коробку, показывал фотографии, какие-то совсем потемневшие, потертые: дядя Коля – совсем молодой, в форме, знаков отличия не рассмотреть. Шепнул доверительно:

– Эмгэбэ, видишь? До капитана дослужился – и на пенсию пришлось уйти. Пришлось, дружочек, в жизни много несправедливостей… Но – связи остались. Что угодно могу. Не луну с неба, но многое…

«…А что ты сам рассказывал мне о своих родителях, Аленчик? – думала в это же время Света. – Учителя? И – все? А что за люди, как живут? Подзабиться мне на любой спор – не скучает он по своему дому! А ведь учителя не в бараке живут? Чего стыдиться, почему не рассказать? Вон Игоруня Максимов, генеральский сынок, – этот не стыдится!»

Светлана рассмеялась, чем немного озадачила его. Он повернулся к ней, сказал: «тш-ш-ш». Обнял за плечи, прижал к себе, скользнул рукой по небольшой груди.

«Потеряю я ее, – подумал вдруг. – У меня распределение вот-вот, а она ни в какую глухомань не поедет… С ума сойду. Выйдет она замуж за сынка этого генеральского…» Ален представил щекастую балованную физию Максимова, этого «генерашки», обласканного судьбой и родителями. И себя рядом представил… Нет, представился почему-то Элвис. Насмешливые глаза, черные баки, небрежный поворот головы…

Света беззвучно смеялась, спрятав лицо у него на груди.

Это она изобрела Максимову новое имя: Игоруня! Она вообще любила давать всякие прозвища. Вот придумала же своему красавчику – Ален Делон! Так и пошло, он действительно на француза похож… И к генеральскому сынку прилипло. Тот и в самом деле – Игоруня: кутить любит, а девчонок играючи щиплет! За попу, за грудь, а то и за лобок ухватит – как так и надо! В Горняцке таких называют кобелями. Далеко пойдет. Генералом будет, как папа. Обрастет полезными связями, нахватается изящных манер, будет пить за обедом коньяк в семидесятиметровых хоромах на Арбате…