Рой

Я положил трубку и уставился в пространство, вертя в руках коробочку «ССВТ». «Она весь день будет в Неваде». Джулия не сказала мне, что поедет в Неваду. Я прокрутил в уме весь свой разговор с Кэрол. Не было ли в ее поведении какой-нибудь неловкости? Не было ли похоже, что Кэрол что-то скрывает? Я не мог ответить на это с уверенностью. Я теперь уже ни в чем не был уверен. Я встал и посмотрел в окно. И пока я смотрел, дождевальные установки вдруг ни с того ни с сего включились и начали выплескивать на лужайку потоки воды. В средине дня, когда солнце палит вовсю, лужайки никто не поливает. Дождевальные установки не должны были включаться. Их же ремонтировали всего несколько дней назад!

Я смотрел на воду, и настроение у меня упало совсем. Мне стало казаться, что все идет хуже некуда. У меня нет работы, моя жена почти не показывается дома, дети болеют, у меня вообще ничего не получается — а теперь еще и проклятые дождевальные установки заработали, когда не надо. Они сожгут мне всю лужайку.

А потом заплакала малышка.

Я ждал звонка от Джулии, но она так и не позвонила. Я порезал куриные грудки на ломтики (надо резать их, пока они холодные, не полностью размороженные) для ужина, потому что против куриных палочек дети тоже никогда не возражали. Потом я поставил вариться рис. В холодильнике нашлась морковка. Хотя она была немного старовата, я все равно решил ее приготовить.

Пока я резал морковку, я порезал палец. Порез был совсем небольшой, но сильно кровоточил. Кровь не перестала течь, даже когда я заклеил ранку бактерицидным лейкопластырем. Пластырь скоро пропитался кровью, так что мне пришлось наклеивать новый. От всего этого настроение у меня не улучшилось.

Ужинали мы поздно, дети капризничали. Эрик громко жаловался, что куриные палочки слишком толстые, и в «Макдоналдсе» они гораздо лучше — почему в таком случае мы не едим куриные палочки из «Макдоналдса»? Николь на разные лады повторяла свои слова из пьесы, а Эрик молча передразнивал ее. Малышка выплевывала всю кашу, которую я пытался ей скормить, — и в конце концов мне пришлось смешать ее кашу с толченым бананом. Только после этого она все съела. Не понимаю, почему мне раньше не приходило в голову так сделать. Аманда подрастала, и ее больше не устраивала простая детская каша.

Эрик забыл в школе домашнее задание. Я посоветовал позвонить одноклассникам и узнать, что задано, но он этого не сделал. Николь засела за ноутбук и больше часа общалась с друзьями по электронной почте. Я несколько раз заходил к ней в комнату и пытался заставить ее выключить компьютер и не включать, пока не сделаны уроки. Но Николь все время говорила: «Я только еще минуточку, папа». Малышка раскапризничалась, и мне пришлось долго возиться, чтобы ее успокоить.

Я снова зашел в комнату к Николь и сказал: «Выключи компьютер немедленно, черт возьми!» Николь расплакалась. Эрик сразу же прибежал позлорадствовать. Я спросил, почему он еще не в постели. Парень только глянул на выражение моего лица и быстро убежал к себе. Всхлипывая, Николь сказала, что я должен перед ней извиниться. Я сказал, что она должна была сразу сделать то, что я говорил, а не заставлять меня повторять по три раза. Она убежала в ванную и хлопнула дверью.

Эрик из своей комнаты закричал:

— Я не могу заснуть, когда вы так шумите!

Я крикнул в ответ:

— Еще одно слово — и ты неделю не подойдешь к телевизору!

— Так нечестно!

Я пошел в спальню и включил телевизор, чтобы досмотреть игру. Через полчаса я проверил, как там дети. Малышка спокойно спала. Эрик тоже спал, разбросав все одеяла. Я поправил его постель. Николь делала уроки. Увидев меня, она извинилась. Я обнял ее.

Потом я вернулся в спальню и еще минут десять смотрел игру, а потом заснул.

День пятый. 07:10

Когда я проснулся утром, я увидел, что постель на той половине, где всегда спала Джулия, не разобрана, ее подушка не примята. Этой ночью Джулия вообще не приходила домой. Я проверил телефон — никаких сообщений от нее не было. Эрик зашел в нашу спальню и увидел постель.

— А где мама?

— Не знаю, сынок.

— Она уже уехала?

— Наверное…

Он посмотрел на меня, потом на нетронутую постель. И вышел из комнаты. Ему не захотелось с этим разбираться.

А я начал приходить к мысли, что мне разбираться придется. Возможно, придется даже проконсультироваться с адвокатом. Только мне почему-то казалось, что когда доходит до консультаций у адвоката — в этом есть что-то необратимое. Если дела настолько плохи, значит, изменить уже ничего нельзя. Мне не хотелось думать, что мой брак разрушен, поэтому я решил повременить и к адвокату пока не обращаться.

Тогда я и подумал, что неплохо бы позвонить моей сестре в Сан-Диего. Эллен — клинический психолог, у нее практика в Ла-Джолла. Было довольно рано, и я решил, что она еще не ушла в офис, поэтому позвонил ей домой. Эллен почти сразу подняла трубку. Мой звонок ее удивил. Я любил сестру, но мы с ней были слишком разные люди. Как бы то ни было, я рассказал ей о том, в чем подозреваю Джулию и почему.

— Ты говоришь, Джулия не приходила домой и не звонила?

— Да.

— А ты ей уже звонил?