Рога Добра

С этими словами я, не колеблясь, под возгласы душ и панические стоны Ирина, с хрустом откусил от Запретного плода. Как же мне повезло, что Небо осталось архаичным, несмотря на Рай-Фай и раздвигающиеся двери, и старые правила продолжают действовать. Никакого смысла в запрете на вкушение плодов больше не было: человек давно познал добро и зло. Но требование существовало, будто Бог из принципа просто не хотел делиться яблоками. Впрочем, за сотни лет человечество, кажется, не изменилось. Его тяга к запретному не изменилась: при наличии манго, драконьего фрукта, кокоса и желтых помидоров с квадратными арбузами, люди все еще хотят чертово обычное, но такое запретное яблоко.

Плод оказался невкусным. Отсюда, видимо, пошло выражение про горькую правду. Такое красивое снаружи, на вкус яблоко было довольно неприятным, да и откусить от него было тяжело. Я думал, что показательный акт неповиновения не повлечет за собой реальных последствий, кроме привлечения ко мне внимания Высших сил, но я ошибся.

Кусок плода во рту превратился в прах, перед глазами помутнело. Я упал на колени, хватаясь за крышку танка, чтобы не скатиться в грязь. Вокруг меня начали проноситься картины, меняться эпохи. Передо мной появлялись и исчезали люди, на моих глазах они старели и умирали. Я увидел Рай и Ад с самого первого дня их существования.

Но сначала я увидел огромное облако со множеством глаз, раздраженно смотревших на меня. Осознание того, что передо мной, возможно, сам Господь Бог, чуть не разорвало меня на куски, если внутренние ощущения вообще могут оказывать на нас какое-либо физическое воздействие. Облако клубилось, принимая облик то мужского лица с седой бородой, то женщины без волос с пластиной, вставленной в череп, чтобы тот не развалился. Бог был в ребенке, родившемся с аутизмом и рисующем космос на тарелке с кашей. Он был в коте, которого всем селом спасли, потому что довезли до ветеринарной клиники в ближайшем городке. А еще Он – женщина, взявшая на воспитание внука, потому что родители разбились в автокатастрофе в другой стране, пока ездили в рабочие командировки.

И я осознал, что Бог – это все хорошее, что есть в мире смертных. Нет никакого значения, что происходит в Аду или в Раю, но если не будет людей, что будет делать Бог?

«Прошу тебя, не игнорируй то, что происходит сейчас на Земле! – мысленно кричал я. – Я понимаю, что план Лилит не имеет для тебя никакого значения. Ты легко можешь потратить еще семь дней и создать мир заново, возможно, он даже будет лучше, чем тот, что есть сейчас. Но это будешь уже не ты. Это будет уже не то. Двух одинаковых снежинок не бывает. И не будет больше точно такой девушки, которая на Багамских островах приютила девяносто семь собак от урагана. Не получится больше таких же бойцов отряда особого назначения, спасавших детей от террористов в Беслане. Не будет учителей, которых хоронят в присутствии тысячи бывших учеников, ставших успешными, добрыми, адекватными людьми. Если мы есть Бог, то уничтожая нас, ты уничтожишь себя!»

Облако с множеством глаз вернулось. По сравнению с ним я казался меньше муравья, но я понимал, что меня слышат. Ответа я не получил. Все снова закрутилось, и передо мной предстали новые картины. Я стоял посреди Райского Сада, а мимо меня бежала женщина. Я сразу узнал Лилит с ее темными волосами. Первая жена Адама стремилась покинуть Рай. В тот день Адам был очень недоволен, жалуясь Господу на непокорность женщины.

Ландшафт поменялся. Ночью, пока Первый Мужчина спал, Бог направил ангела с огненным мечом (он у них один что ли на весь Рай?), чтобы тот рассек плоть Адама и вынул ребро. Тайно надеясь, что ангел не прогуливал лекции в медицинском ВУЗе, я наблюдал, как из ребра Адама создают Еву. Женщина была похожа на Лилит, как две капли воды.

И снова все изменилось. Молодые Адам и Ева в Саду, который разросся еще больше. Она распускает волосы, чтобы скрыть пышные бедра и небольшой животик, стесняясь. Мужчина закатывает глаза и с угрюмым видом уходит, бросая фразу о том, что «пора худеть». Я недоуменно смотрю на Еву, чье тело даже по современным жестким эталонам красоты выглядело совершенно нормально.

Новая сцена открылась мне. Ева со сосредоточенным лицом жует зелень, отказываясь от мяса и меда, которых в Раю предостаточно. Адам вкушает трюфель, найденный в земле, закусывая его кабаньей ногой. Женщина убегает, не в силах находиться рядом с едой, из-за которой, по мнению Адама, ее тело не было идеальным.

Я следую за ней, невидимый и невесомый наблюдатель. Ева бежит куда глаза глядят и выходит к холму, на котором я только что находился. Перед ней Древо Познания в яблоках. На ветке посапывает змей.