Родные

В момент очередного появления из своего укрытия, я разглядел отцовскую руку, поднятую кверху, после чего рука резко качнулась, и в мою голову что-то стремительно влетело. Неизвестным предметом оказалась одна из двух небольших подушек, которые всегда лежали на диване. Она влепилась в голову с какой-то непреодолимой силой, что я отлетел от дивана и, потеряв равновесие, ударился лицом об угол письменного стола, который находился поблизости. Злополучный угол прямиком угодил мне под левый глаз. Я свалился на пол и ничего не видел первое мгновение, кругом была темнота. Почувствовав острую боль в лице, я узрел темно-красные пятна, которые сменялись на бело-лунные кольца и искристые блики.

От боли я зарыдал во весь голос и бросился в кухню. Испуганно обернувшись, мама уставилась на меня.

– Что случилось? – в замешательстве спросила она.

– Он кинул в меня! Подушкой! Я стукнулся об угол, – отрывисто говорил я, всхлипывая и закрывая левый глаз рукой.

– Дай, посмотрю! – сказала мама, убирая мою руку от лица.

Её лицо исказилось и на нём проявилась маска негодования. Мама подвела меня к кухонной мойке и сказала промыть глаз холодной водой. Отколов несколько кусочков льда в морозилке холодильника, она сложила их в вафельное полотенце и попросила: «Приложи под глаз и держи!». Казалось, что вся моя голова пульсировала и разогревалась. Я сел на табурет с холодным полотенцем, которое начало пропитываться холодной влагой и остужать поддергивающийся от боли глаз. Из комнаты, где лежал отец, стал доноситься мамин голос, тон которого был значительно выше среднего, а отдельные её слова звенели в воздухе. Отец же преимущественно молчал или тихо бормотал что-то неразборчивое.

Успокоившись и остудив раскаленную голову, я осторожно подошел к зеркалу. На лице под левым глазом бесчинно прорисовывался тёмно-бордового цвета кровоподтек, который явно стремился увеличиться и сменить свой цвет на сливовоподобный.