Родимый край

— Шут его знает. — Илья нахмурился: обидно, не смог ответить. — Если пожелаешь — разузнаю. Беру, Стеша, хлопоты на себя…

— Ой, Илюша! — Она смеялась. — У тебя хватит хлопот с кукурузой… Такое взвалил себе на плечи.

— Со всем управлюсь. — И тоже, глядя на Стешу, улыбался. — Я двужильный…

— Неужели двужильный? А я и не знала…

— Не удивляюсь… — Он обнял Стешу. — Ты даже не знаешь, что такое эти мои сто гектаров и что такое перекрестная культивация… Знаешь? Пойдем, и покажу и расскажу. И на тракторе покатаю. Не машина, а зверь: может день ходить без устали.

Выпускница десятого класса, оказывается, многое знала о новаторстве Ильи. Знала уже потому, что такой массив кукурузы взялся вырастить и убрать не какой-нибудь парень, до которого ей нет дела, а ее возлюбленный. К тому же смелый, почин Ильи Голубкова, поддержанный в районе, взбудоражил Трактовую и разделил трактовцев надвое. На одной сто роне выстроились доброжелатели Ильи, а на другой — стеной встали его противники, подстрекатели и насмешники. Обидно было Стеше, что в рядах противников Ильи находился ее отец.

И зимой и весной по всему верховью только и говорилось о голубковской стогектарке и о его смелой затее. Доброжелатели поддерживали, подбадривали. «Илюша, ты наша надежда! Сумеешь показать на живом деле силу машины — пойдут за тобой и другие». Среди сторонников немало было энтузиастов, и их голоса не заглушить. «Давай, давай, Илюша! — кричали они. — Жми, газуй! Покажи фомам неверующим, какое чудо могут вершить машины, ежели они находятся в умелых руках!» Насмешники хихикали в кулаки, предвещали гибель машин и посева. «И все это рубликом ляжет на чью шею? На нашу, на колхозную…» Настроение людей нейтральных выразила бабуся Анастасия. Попросила на собрании слово, и все удивились. В жизни ни разу бабуся не брала слова. Шила, помалкивала, а тут… «Спа-сибочко тебе, Илюша… И какого смелого парня взрастила Дуняшка, настоящий средь нас джигит. А какой трудяга — один встал против такой степи. Ить это же он решился вызволить наших баб, чтоб они не гнули на кукурузке свои спинушки… Молодец Илюшка! От всех баб тебе почтение». Подстрекатели уже тут как тут. «Бабуся! Не кланяйся Голубкову в ноги…» Конец фразы погасил хохот.

Василий Хрен возвращался с собрания с кумомуАстафием. Шли молча, курили.

— А насчет бабских спин бабуся сказала правду…

— Глупость Анастасия порола, — возразил Хрен. — Нужны Голубкову бабские спинушки, жди, он их выпрямит, как же! Ему моя Стеша нужна, это-его цель! Славы пожелал, на своей стогектарке собирается въехать до меня в зятья… Но я, кум, не допущу… Покойная Стешкина мать что мне завещала? Вывести дочку в люди, чтоб она не ютилась на хуторе… И ничего у новатора не выйдет, Стешки ему не видать…

На завалинке — кучка людей. Тоже блестят цигарки, поднимается над шапками дым, и тоже свое собрание — без председателя и без протокола. Слова не просят, говорят все сразу. Галдеж, как на базаре.

— Это что за диво? Убей меня, не поверю, чтобы один-единственный человек хозяйствовал на таком загоне.

— Не один, дурило, а с машинами.

— Все одно, быть того не может! Не верю! — А чего тут не верить? Сам вспахал, сам

посеял, а зараз пропалывает, и ни одной души с ним.

— Хоть бы Стешу взял в помощницы!

— Скоро возьмет, не печалься.

— Говорят, Василий Васильевич встает на дыбы, привязал Стешку на цепь, а Илью палкой погнал со двора…

— Оно-то так, оно и пахота, и посев, и прополка могут быть, а вот урожая не будет, это точно.

— Почему, дедусь?

— Всякая злачность, а особливо кукуруз-ка, любит, чтоб до нее прикасались заботливые руки, а не железо, вот почему, сынок.

Толки, суды и пересуды проникали в школу, и особенно чутка к ним была Стеша. Но и она толком не знала, как же Илья один управится с таким полем. Раньше она не задумывалась над этим… Они подошли к остывшему и приунывшему трактору. Стеша приготовилась слушать. Что же расскажет ей Илья? Он, казалось, совсем забыл о кукурузе, положил ладони на радиатор и сказал:

— Что так загрустил, бродяга? Пора и нам в дорогу. Начинай, браток, подпевать птицам, а то без твоего баса им, беднягам, трудно… С нами поедет Стеша, так что смотри, иди ровно, не виляй по рядкам…

Илья всерьез, как с человеком, разговаривал с трактором, и это смешило Стешу. Что-то он еще сказал, Стеша не расслышала. Вдруг мотор ожил и не гудел, а что-то, наверное, понятное одному Илье нашептывал. Но Илья его не слушал. Помог Стеше взобраться на трактор. Как же хорошо отсюда видно зеленое поле! Уселась на вытертое до блеска сиденье; оно пружинило и мягко покачивалось. Илья говорил ей, что все это зеленое покрывало имеет форму квадрата. Стеша кивала, соглашалась. Если посмотреть на восток, то от лесной полосы и до пшеницы ровно один километр. Если посмотреть на север, то от дороги до тех чуть приметных кустиков тоже один километр.

— Но главная суть, Стеша, в том, что в большом квадрате расплодились маленькие квадратики, — пояснил Илья. — Погляди в любую сторону, сколько их тут, этих квадратиков.

— Геометрия?