Роддом. Сериал. Кадры 1–13

— Ох, простите, Сергей Иванович. Я не над этим… Просто вы очень забавно выглядите.

— Скорее печально, Маргарита Андреевна. Печально выглядит наш юноша. Двадцать три уже, взрослый совсем. А нос опухший, сопливый. Глаза красные, как у кролика. Ну, отдавайте уже нам плод, дорогой мой. Мы обязаны отправить его на вскрытие, на патоморфологию и прочую гистологию. Наш святой долг — его исследовать. Если плод пропадёт, то уже завтра в «Комсомольской правде» появится очередная «сенсационная» статья под названием: «Убийцы в зелёных пижамах разделывают детей на органы в больничных моргах!» Где он?

— Я… Я завернул его в свой пиджак. Я думал, что я его отогрею… Оживлю… А он… Он там, в моей тумбочке! — махнул рукой интерн.

— Надеюсь, хоть к груди не прикладывали? — опять не удержалась от короткого смешка старшая акушерка отделения.

— Зачем?! Зачем женщины это делают? — вскричал парнишка раненым экзальтированным зайчиком.

— Что именно, дорогой мой? — спокойно, чуть иронично, уточнила заведующая.

— Аборты! Зачем женщины делают аборты?!

— Аборты, Сергей Иванович, делают врачи.

— Да! Зачем вы с ними это делаете?!!

— Ох, Сергей Иванович, раз существуют поздние медицинские аборты, должен же их кто-то делать? После того, что неграмотные мужчины делают с неграмотными женщинами. И я не умение читать, как вы понимаете, имею в виду. — Татьяна Георгиевна замолчала и тяжело вздохнула. Маргарита Андреевна состроила ей мину: «Ты чего?!» Заведующая махнула рукой и насмешливым тоном продолжила: — Возможно, когда вы, Сергей Иванович, станете дизайнером одежды, придёт к вам клиент и захочет сшить себе трусы из кожи питона. И сошьёте, куда денетесь! Если вы, конечно же, станете востребованным дизайнером одежды.

— Что вы сравниваете! — театрально заломив руки, крикнул интерн.

— Действительно, Тань, сравнение неуместное, — ехидно вставила неутомимая Марго, доставая пиджак с завёрнутым в него плодом из шкафчика Сергея Ивановича. — Ему за трусы из кожи питона заплатят больше, чем ты за год получаешь. К тому же он может отказаться шить эти трусы, а к тебе в отделение если баба направлена — фиг ты откажешься… Пиджак, Сергей Иванович, в химчистку сдайте, не поленитесь. Хороший же, дорогой. Иди-знай, что у той бабы было!

— Я к нему не прикоснусь! Выкину!

— Чего это хорошую дорогую вещь выбрасывать?! — возмутилась рачительная старшая. — Правда выкинете?

— А вы думаете, я смогу его после этого носить?! — истерично воскликнул сентиментальный переросток. — И никакой он не дорогой. Ткань только. А шил я сам.

— Смотри-ка, ничего сшито… очень даже… — внимательно разглядывая пиджак, констатировала Маргарита Андреевна. — Пожалуй, я себе заберу. Папаше своему отдам, у вас с ним один размерчик — он у меня такой же щупленький.

— Марго! — строго одёрнула её Татьяна Георгиевна.

— Забирайте! — выкрикнул интерн.

— Сергей Иванович, вставайте, — мягко обратилась к интерну заведующая. — Давайте, ножками, ножками… Идёмте, мы вас с Маргаритой Андреевной чаем напоим.

Одним чаем дело не обошлось. Пришлось вызывать анестезиолога с внутривенным релаксирующим коктейлем. А затем — звонить папе безутешного Сергея Ивановича. Чтобы забрал свою «нежную сладкую сыночку» домой.

— Иван… простите, как ваше отчество? — обратилась Татьяна Георгиевна к родителю, любезно препровождённому из приёма к ней в кабинет, где на её собственной койке посапывало, всхлипывая, великовозрастное недоразумение.

— Для вас, Татьяна, просто Иван! — расплылся в обольстительной улыбке папаша.

— Для вас — Татьяна Георгиевна, — надменно сказала уставшая заведующая. — Иван, — продолжила она более сдержанно, без металла в голосе, — медицина — не совсем подходящее занятие для вашего парня.

— Я знаю, что он тряпка! Но его покойная мать так хотела, чтобы он стал врачом! Хотя он с детского сада только и делал, что рисовал всякие тряпки, шил всякие тряпки и наряжал в эти тряпки кукол, тряпка! Он даже себе одежду сам начал шить чуть не с пятого класса.

— Так отец хотел или мать? Что-то папа с сыном путаются в показаниях.

— Мать хотела. Ну и я. В память о ней. А этот придурок всё шьёт и шьёт. Полуобъём бедра, понимаешь!

— Что?

— Это я ему такую кличку недавно дал. Он загорелся идеей шить трусы. Вы, Татьяна Георгиевна, знаете о таком? О полуобъёме бедра? А как он виртуозно штопает даже самые дорогие брендовые тряпки — никто и с лупой не разберёт!

— Понятия не имею о полуобъёмах! Об объёме циркулирующей крови — пожалуйста. Швы по разным авторам умею накладывать. А о полуобъёме бедра — не слышала. — Она улыбнулась. — Мне искусство штопки только по живым тканям известно.

— А этот пришибленный знает. И, что характерно, — вы будете смеяться! — отличные трусы шьёт, поганец!

— Не буду смеяться. Трусы шить — тоже дар, между прочим. Ну и тем более, зачем тогда медицинский?

— То есть рождённый ползать летать всё-таки не может? — скептически усмехнулся Иван, так же похожий на своего сына, как арабский жеребец на декоративного кролика.