Роддом. Сериал. Кадры 1–13

Julyasha: Рожала у Татьяны Георгиевны. Ужасно! Несмотря на то что договаривались на роды именно с ней и заплатили немалые деньги, врачиха вела себя по-хамски! Сперва осмотрела какую-то малолетнюю бомжиху и только потом — меня. Я ещё не уверена, протёрли после той бомжихи кресло или нет! Когда она — очень больно, рука у неё с мою голову! — наконец изволила меня посмотреть, то первым делом вскрыла плодный пузырь! И хотя я хотела рожать сама — вскоре потащила в операционную! Конечно, чего ей сидеть всю ночь, когда можно дрыхнуть?! Муж везде и за всё со всеми рассчитывался. А выписку мне пришлось ждать полдня, потому что Татьяна Георгиевна, видите ли, была в операционной! Она там вообще одна работает и никому ничего не даёт! Чаще всех ко мне заходил врач отделения Михаил Вениаминович. Такой приятный, внимательный, сразу видно, что хороший человек и отличный доктор! Но она там никому ничего не даёт. Не ходите к ней рожать, мерзкая баба! Идите к кому угодно, только не к ней! Грубая, злобная! Ещё и любовница начмеда. Девочки на посту рассказывали…

— Марго! — крикнула она старшей акушерке. Та моментально прискакала из соседнего кабинета.

— Чего орёшь?

— Ничего. Зайди и закрой дверь… Марго, у меня что, здоровые руки?

— У тебя? Ты что, издеваешься?

— Марго, а что, в роддоме сплетничают, что я сплю с начмедом?

— Разумеется. А что такого-то?! Ты же с ним на самом деле лет сто уже спишь!

— Ну, не только с ним. Иногда я сплю и с другими мужчинами.

— Но Семён Ильич у тебя всё-таки блатной клиент!

— Какой ужас! Значит, весь персонал говорит о том, что я старая блядь?

— Ну, блядь-то блядь, но почему же старая?! — расхохоталась Маргарита Андреевна.

— Иди к чёрту. Пойду домой. Отключу телефоны. Стряхну моль с меховых жилеток…

Кадр шестой Интерн

Утро понедельника началось традиционно. С двухчасовой «пятиминутки». Вернувшийся из командировки Семён Ильич сначала мрачно выслушал доклады дежурных врачей за сутки. А затем целый час гневно песочил Татьяну Георгиевну как исполнявшую во время его отсутствия обязанности начмеда. Она лично несла ответственность за всё про всё. За санэпидрежим. За огромное, просто какое-то нереальное количество кровотечений, произошедших в родильном доме на прошлой неделе. И, разумеется, за то, что сантехник из главного корпуса никак не дойдёт до родильного дома. А ещё за то, что поверх теплоэлектроцентрали, тянущейся под окнами отделения обсервации, змеилась надпись: «Котик, спасибо за доченьку. Твой верный Пёсик!» И за окурки в подвале и под приёмным покоем. Разумеется, и за окурки. За окурки особенно — Семён Ильич в очередной раз бросал курить. Ещё она несла ответственность — персональную! — за то, что жители окрестных домов выгуливают псов на территории чахлого скверика, раскинувшегося перед родильным домом. И, в отличие от «а у них в Америке», говно за своими домашними любимцами жители района в пакетики не фасуют. Хотят, чтобы всё было как «а у них в Америке», а с фасовки собственного дерьма начинать не хотят. Вот такие противоречивые наши дорогие россияне… Угрозой тотального обхода родильного дома Семён Ильич завершил пятиминутку. На часах было половина одиннадцатого.

— Татьяна Георгиевна, зайдите ко мне в кабинет! — всё ещё яростно буркнул распаливший сам себя начмед.

Она молча проследовала за ним в лифт.

— Привет! — радостно и где-то даже нежно и интимно прошептал Сёма, как только Татьяна Георгиевна закрыла дверь в его кабинет.

— Виделись! — Она шлёпнулась в кресло напротив стола.

— Кофе будешь?.. Я по тебе скучал.

— Кофе не буду. Я по тебе тоже.

— Что-то по тону не скажешь.

— Страсти, Сёма, дорисуй сам.

— Сейчас девочка поступит, скорее всего, шейку подшивать. А меня в горздрав вызывают. Сделаешь?

Разумеется, она сделает. Семён Ильич не очень любил эту достаточно простую, в принципе, операцию. Специалистом он был отменным. Но акушеры-гинекологи бывают иногда жутко суеверны. А у Семёна Ильича на ниве подшивания шеек была пара неудач.

— А чего ко мне, в обсервацию?