Род

– Ты, может, и считаешь его братом, – сказала Хильдигуннюр, пропуская ее в дом, – а люди на это смотрят по-другому.

Прежде чем закрыть дверь, она оглянулась через плечо. Уннтор присоединился к Яки и Эйнару у ворот.

Когда всадники приблизились и трое мужчин смогли хорошенько разглядеть лошадей, между ними воцарилось молчание.

Наконец Яки заговорил:

– Я смотрю, у Карла дела неплохи, – сказал он.

В ответ Уннтор фыркнул.

Лошади неслись во всю прыть, их мышцы бугрились, шеи вытягивались вперед в наслаждении скоростью. Наездники, склонившись вперед, ободряюще кричали и подгоняли скакунов еще больше. Один из всадников обогнал двух других и опережал их все сильнее.

Мужчины у ворот наконец смогли разглядеть фигуры. Наравне с троицей скакунов несся мастиф, его язык болтался в воздухе.

– В этот раз Карлу все-таки не выиграть, – с удовлетворением заметил Уннтор.

Всадник на вырвавшейся вперед лошади поднялся в седле и ударил кулаком по воздуху, затем дернул на себя поводья, замедляя животное, пока остальные двое не сделали так же. Капюшон свалился с его головы, открыв длинные светлые волосы и розовые щечки, алеющие от возбуждения.

– Дедушка! – закричала девушка, и бегущий рядом пес глубоко, гортанно рявкнул в ответ.

– Гита! – завопил Уннтор, пока лошади сокращали расстояние между ними. – Ездишь точно как я тебя учил!

– Даже лучше, мне кажется, – прорычал тот из отставших, что был помассивнее. Карл Уннторссон был крепкого сложения: широкая грудь, туловище как древесный ствол. Клочковатая черная борода топорщилась на его нижней челюсти, как щетина на дурно сделанной щетке, а левая щека щеголяла боевыми шрамами. Густые брови делали его лицо вечно хмурым. На шее он носил кожаный ремешок, серебряное навершие молота Тора покоилось на его ключице. – Она себя не сдерживает.

Он ловко соскочил с лошади, и подошедший пес ткнулся мордой ему в ладонь.

– Карл, – сказал Уннтор. – Добро пожаловать домой.

– А меня ты, значит, не замечаешь? – третья всадница стремительно спрыгнула на землю. Высокая худощавая женщина порывистым движением руки откинула капюшон с головы. На ее правом плече лежала светлая коса, в которую было вплетено множество серебряных нитей. Мать и дочь были очень похожи.

– Приветствую, Агла, – сказал Уннтор. – Ты всегда желанная гостья в моем доме.

– Врешь как танцуешь, старый медведь, – ответила женщина, – неуклюже. Но я рада тебя видеть.

Яки распахнул ворота, и троица наездников провела в них своих скакунов.

– Потрясающие животные, – сказал Уннтор.

– Да, хороши, – согласился Карл. – Но мне нужна лошадь посильнее. Они все от одного жеребца и вес выносят одинаковый. Гита победила, потому что она легче.

– И вовсе нет, – парировала девушка. – Я просто лучше тебя.

– Азарт юности, – сказал Карл. – Ничего, скоро я тебя проучу.

– Сначала догони, – Гита, пританцовывая, вывернулась из-под руки отца.

– Тогда не останавливайся, а то я твою милую шейку сверну, когда поймаю, – сказал Карл.

– А потом я зарежу тебя во сне, – сообщила Агла.

Карл резко и коротко рассмеялся.

– Эйнар, уведи лошадей, – сказал Уннтор. – А я пойду накормлю наших странников.

Карл огляделся вокруг.

– А ее тут не было, – сказал он, кивая на конюшню.

– Шесть лет назад построили… Шесть? – Уннтор посмотрел на Яки.

– Семь, – поправил тот.

– Давно я тут не был, – сказал Карл.

– Оставь лошадей. Мама еду приготовила, – Уннтор подтолкнул пререкающееся семейство к дому.

Когда они отошли достаточно далеко, Яки бросил взгляд на Эйнара. Стоявшая рядом лошадь Карла фыркнула и ударила в землю копытом.

– Говорил же, – сказал старик, – хочешь, чтобы тебе ничего не оторвали, – молчи.

Хельга увидела, как на лице ее матери всплывает улыбка. Потом услышала приближающиеся голоса, и спустя мгновение дверь открылась. Седовласая женщина бросила взгляд на котелок, и Хельга поняла намек. Она сосредоточилась на деревянной ложке, помешивая тушеное мясо круговыми движениями.

– Жена, – провозгласил Уннтор, – боги одарили нас гостями!

– Агла! Гита! – Хильдигуннюр стремительно прошла по дому и обняла обеих. – Добро пожаловать, родные мои.

– Спасибо, бабушка, – сказала Гита, пока ее мать выворачивалась из объятий Хильдигуннюр. – Ты все такая же молодая.

– Ой, пф, – ответила Хильдигуннюр. – Я стара и слаба, и кости мои такие же.

– Да не похоже, – сказала Агла, потирая плечо. – Если ты и мужа вот так обнимаешь, неудивительно, что он славится скверным норовом.

– Зато Карл прямо робкий ягненок, – сказала Хильдигуннюр, сверкнув глазами.

Гита рассмеялась:

– Ха! А старая сука еще может кусаться!

– ГИТА! – голос Карла вспорол воздух подобно хлысту. – Подойди сюда сейчас же.

Девушка поджала губы и проглотила слова, которые, казалось, рвались наружу.

– Хорошо, папа, – наконец смогла выдавить Гита. Она подошла к Карлу, который стоял рядом с Уннтором.

Черноволосый мужчина был мрачен, сплошь острые углы и ярость:

– Не смей позорить мое имя, когда гостишь в чужом доме.

– Но…

– Никаких «но», – рявкнул Карл.

– Да смешно же было, – сказала Хильдигуннюр.

– Мама, – процедил Карл сквозь стиснутые зубы, – не лезь.

Он повернулся к Гите.