Роботы утренней зари

— А в юношеские годы такое агрессивное поведение пресекается? — спросил Бейли.

— Да, постепенно, когда уровень вреда может повыситься, и желательно развитие самоконтроля.

— К тому времени, — сказал Гремионис, — когда я поступал в высшую школу, я, как и все аврорцы, прекрасно знал, что соревнование индивидуумов основано на сравнении их мыслительных способностей и таланта…

— А физических состязаний никаких? — спросил Бейли.

— Они есть, но лишь такие, которые не включают умышленного физического контакта с намерением нанести увечье. Но со времени своей юности я никогда ни на кого не нападал, хотя у меня было к этому множество случаев, уверяю вас, но до этой минуты я всегда умел владеть собой. Правда, никто никогда не обвинял меня в… этом.

— В любом случае, — сказал Бейли, — ничего хорошего из нападения не получится, если рядом с каждым соперником стоит робот.

— Конечно. Тем более оснований для меня стыдиться, что я утратил самоконтроль. Надеюсь, вы не упомянете об этом в своем рапорте.

— Будьте уверены, я никому не скажу. Это не относится к делу.

— Спасибо. Вы сказали, что интервью кончено?

— Думаю, да.

— В таком случае, вы скажете Глэдии, что я ни при чем в деле Джандера?

Бейли заколебался:

— Я скажу ей, что это мое мнение.

— Прошу вас, скажите убедительнее, чтобы она была полностью уверена в моей непричастности, особенно, если она была привязана к роботу из сексуальных побуждений. Я не могу вынести, если она подумает, что я р… Она солярианка и может так подумать.

— Да, могла бы, — задумчиво сказал Бейли.

— Но видите ли, — быстро заговорил Гремионис, — я ничего не понимаю в роботах, и ни доктор Фастольф, ни доктор Василия, и никто другой ничего не говорили мне о том, как они функционируют. Я имею в виду — у меня не было никакой возможности разрушить Джандера.

Бейли, казалось, глубоко задумался, а затем сказал с явной неохотой:

— Мне ничего не остается, как только поверить вам. Я ничего не знаю. Возможно — я говорю это без намерения оскорбить — вы или доктор Василия, или вы оба, лжете. Я слишком мало знаю о внутренней природе аврорского общества и потому легко могу оказаться в дураках. И все-таки я могу только поверить вам. Но я не могу сказать Глэдии, больше того, что, по моему мнению, вы ни в чем не виноваты. Я могу сказать только «по моему мнению». Я уверен, что она найдет это достаточно убедительным.

— Ну, тогда я удовлетворюсь этим. Если это может помочь, я дам вам слово аврорского гражданина, что я невиновен.

Бейли чуть заметно улыбнулся:

— Я не стал бы сомневаться в вашем слове, но моя работа требует только объективных доказательств.

Он встал:

— Не истолкуйте неправильно то, что я вам скажу, мистер Гремионис. Вы просите меня, чтобы я успокоил Глэдию, потому что вы хотите сохранить ее дружбу?

— Очень хочу, мистер Бейли.

— И вы намерены снова предложить себя ей?

Гремионис покраснел:

— Да.

— Могу ли я дать вам совет, сэр? Не делайте этого.

— Держите ваши советы при себе. Я не намерен следовать им.

— Я хочу сказать — не делайте этого по обычной официальной процедуре, а просто обнимите да поцелуйте ее.

Бейли опустил глаза, чувствуя непривычное смущение.

— Нет, — сказал Гремионис убежденно. — Ни одна аврорская женщина не потерпит такого. И мужчина тоже.

— Мистер Гремионис, не забывайте, что Глэдия солярианка. У них другие обычаи и традиции. На вашем месте я бы попробовал.

Бейли смотрел в пол, скрывая внезапную ярость. Кто ему Гремионис, чтобы давать ему такой совет? Зачем советовать другому сделать то, что он, Бейли, мечтал сделать сам?

Глава 13 Амадейро

52

Бейли снова вернулся к делу и сказал, понизив свой баритон более обычного:

— Мистер Гремионис, вы упоминали имя главы Института Роботехники. Не назовете ли вы мне его имя еще раз?

— Калдин Амадейро.

— Есть какая-нибудь возможность связаться с ним отсюда?

— И да, и нет. Вы можете вызвать его секретаря или его заместителя, но его самого — вряд ли. Он, как я слыхал, не очень общительный. Сам-то я, конечно, не знаком с ним. Я видел его, но никогда с ним не разговаривал.

— Значит, он не пользуется вашими услугами как дизайнера одежды или для ухода за лицом?

— Я не знаю, пользуется ли он вообще чьими-нибудь услугами, но по его виду вроде бы да.

— Я хотел бы попытаться добраться до него, несмотря на его репутацию необщительного человека. Если у вас есть трехмерка, вы не будете возражать, если я ею воспользуюсь?

— Бронджи может сделать для вас вызов.

— Нет, я думаю, это сделает коллега Дэниел, если вы не против.

— Нисколько не против. Аппарат там, идите за мной, номер 75–30, дополнительный 20.

— Спасибо, сэр.

Дэниел поклонился.

Комната была совершенно пуста. В одной ее стороне стоял небольшого диаметра столбик высотой в половину человеческого роста, он заканчивался плоскостью, на которой стоял какой-то сложный прибор. Столбик стоял в центре выкрашенного в серый цвет круга, резко отличавшегося своей окраской от светло-зеленого поля. Рядом был такой же круг, но без столбика.