Роботы утренней зари

— Кто вам это сказал? Мой отец? Глэдия? Если он — то он врет, если она — то она, скорее всего, просто не знает. Можете быть уверены, Фастольф знал, потому что в его программу изучения мозга входило выяснить, как мозг поддается влиянию солярианской морали. А затем он подумал — я совершенно уверена в этом — что случится, если женщина, только что начавшая пользоваться Джандером, вдруг потеряет его без всяких причин. Он знал, что сделала бы аврорская женщина: она почувствовала бы некоторое разочарование и тут же бы стала искать замену. Но как поведет себя солярианка? Вот он и вывел Джандера из строя.

— Уничтожить безмерно ценного робота ради удовлетворения тривиального любопытства?

— Чудовищно, не правда ли? Но Хен Фастольф как раз это и сделал. Вернитесь к нему, землянин, и скажите ему, что его мелкая игра кончена. Если еще не все на планете верят в его виновность, то наверняка поверят после моего выступления.

43

Бейли долго молчал, а Василия смотрела на него с какой-то мрачной радостью.

Лицо ее стало теперь каким-то грубым и совсем не напоминало лицо Глэдии. «Похоже, ничего не сделаешь…» — подумал Бейли.

Он встал, чувствуя себя старым — много старше своих сорока пяти лет — детского возраста для аврорцев. Все, что он сумел предпринять, ни к чему не привело. Даже хуже — каждый его шаг, казалось, крепче затягивал петлю на шее Фастольфа.

— Я думаю, наше интервью окончено, — сказала Василия. — У меня нет причин видеться с вами еще раз, землянин, и у вас тоже. Наверное, вам лучше уехать с Авроры.

Она улыбнулась:

— Вы нанесли моему отцу достаточный урон, хотя и не такой большой, какого он заслуживает.

Бейли шагнул к двери. Оба его робота подошли к нему. Жискар тихо спросил:

— Вы в порядке, сэр?

Бейли пожал плечами. Что тут ответишь?

— Жискар! — окликнула Василия. — Когда доктор Фастольф не будет более нуждаться в тебе, ты перейдешь в мой штат?

Жискар спокойно посмотрел на нее:

— Если доктор Фастольф позволит, я так и сделаю, Маленькая Мисс.

Ее улыбка потеплела:

— Пожалуйста, Жискар. Мне все время не хватало тебя.

— Я часто думаю о вас, Маленькая Мисс.

— Доктор Василия, у вас нет туалета, куда я мог бы зайти? — спросил Бейли.

Василия широко раскрыла глаза:

— Конечно, нет, землянин. Есть общественные туалеты на территории Института. Ваши роботы проводят вас.

Бейли посмотрел на нее и сказал, руководствуясь больше чувством раздражения, чем доводами рассудка:

— Доктор Василия, на вашем месте я не стал бы говорить о виновности доктора Фастольфа.

— Что мне мешает?

— Боязнь раскрыть ваши дела с Гремионисом. В них-то и заключается опасность для вас.

— Смешно! Вы же сами признали, что между мной и Гремионисом не было никакого сговора.

— Не совсем так. Я согласился, что прямого сговора уничтожить Джандера между вами и Гремионисом не было. Но остается возможность непрямого сговора.

— Вы спятили? Что еще за непрямой сговор?

— Я не готов обсуждать это при роботах доктора Фастольфа, если только вы не будете настаивать. Но зачем вам это. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Бейли почему-то решил, что поймает ее на подобный блеф. Все равно ситуация хуже не станет. И это сработало! Василия как бы съежилась.

«Да, — подумал Бейли, — непрямой сговор был, в чем бы он ни заключался».

Бейли сказал, слегка воспрянув духом:

— Я повторяю: не говорите ничего о виновности доктора Фастольфа.

Но он не знал, сколько еще времени будет в его распоряжении — может быть, совсем мало.

Глава 11 Гремионис

44

Они сели в машину. Бейли сидел в середине и снова чувствовал себя зажатым с обеих сторон. Он был благодарен роботам за их неустанную заботу о нем, хотя они и были всего лишь машинами, неспособными нарушить инструкции.

Затем он подумал, что они не просто машины, они добрые машины в мире часто злых людей. А Дэниела он вообще не мог считать машиной.

Жискар спросил:

— Я должен еще раз спросить, сэр, хорошо ли вы себя чувствуете?

— Вполне, Жискар. Я рад, что я здесь с вами обоими.

Большая часть неба посветлела, поднялся ветерок, и стало заметно холоднее.

— Коллега Илайдж, — сказал Дэниел, — я внимательно слушал ваш разговор с доктором Василией. Я не хочу нелестно отзываться о словах доктора Василии, но должен сказать, что по моим наблюдениям доктор Фастольф добрый и вежливый человек. Насколько я знаю, он никогда не был намеренно жестоким, и, насколько я могу судить, никогда не пожертвовал бы благом другого человека ради удовлетворения своего любопытства.

Бейли взглянул на Дэниела, лицо которого выражало искренность, и сказал:

— Могли бы вы сказать что-то против доктора Фастольфа, если бы он и в самом деле был жесток и бездушен?

— Я бы промолчал.

— По обязанности?