Роботы утренней зари

Бейли, наконец, вспомнил, как двинуть ногой. Ему следовало бы сделать это раньше, но его физическое тело не отвечало точно на его мысли.

Роботы все еще были в нерешительности, и это страшно огорчало Бейли. Он не космонит, он не знает правильных слов, правильного тона, правильного вида, которыми управляют роботами. Умелый роботехник мог одним жестом, одним движением брови управлять роботом, как марионеткой, особенно, если робот его собственного изготовления. А Бейли всего лишь землянин. Он нахмурился, что было нетрудно в его состоянии, и слабо прошептал, махнув рукой:

— Идите!

Видимо, это добавило последний маленький и необходимый штрих к его приказу: роботы приняли решение, колебаний больше не было. Они двинулись обратно к своей машине — где бы она там ни была — с такой скоростью, что казалось, будто они просто исчезли.

Дверца, которую робот открыл, теперь закрывалась сама собой, но Бейли поставил ногу в щель. Он мельком подумал, не будет ли его нога начисто отрезана или размозжены кости, но не убрал ее. Надо думать, что машина спроектирована так, чтобы подобных неприятностей не случалось. Он снова был один. Он вынудил роботов уйти от явно больного человеческого существа, сыграв на силе приказов, данных им компетентным роботехником, который напирал на мощь Второго Закона для своих целей и довел его до такой степени, что совершенно неприкрытая ложь Бейли поставила Первый Закон на второй план.

«Как хорошо, что я это сделал», — подумал Бейли и начал осознавать, что дверца все еще открыта, а его нога ничуть не пострадала.

Вокруг ноги Бейли кружился холодный воздух и падали струи холодной воды. Ощущение было пугающе ненормальным, но Бейли не мог позволить себе закрыть дверцу, поскольку не знал, как ее потом открыть. В книгофильмах ничего не говорилось о том, как открываются дверцы стандартных машин. Предполагается, что вы это знаете, хотя бы теоретически. Он обыскал карманы, которые тоже нелегко было найти, ибо они находились ре на тех местах, нашел носовой платок, укатал его и положил между дверцей и ногой, а затем убрал ногу.

Теперь надо подумать, если он сможет. Какой смысл держать дверцу открытой, если он не собирается выйти? А есть ли смысл выходить? Если подождать, то Жискар в конце концов придет за ним. Рискнуть ждать? Бейли не знал, когда Жискар вернется, он не знал также, когда роботы Амадейро решат, что не найдут Дэниела и Жискара на пути в Институт. В самом деле, не может же быть, чтобы Дэниел и Жискар пошли к Институту в поисках укрытия, но что, если это единственно возможная дорога? Нет, не может этого быть! Бейли покачал головой в знак молчаливого отрицания такой возможности и почувствовал в ответ боль.

Скоро ли роботы Амадейро поймут, что он обманул их или сам был обманут? Не вернутся ли они за ним, чтобы унести его, всячески стараясь не навредить ему? Сможет ли он удержать их, сказав, что умрет, если его выставить под грозу? И поверят ли они ему? Скорее всего, они сообщат в Институт, и тогда приедут люди, которые, конечно, не станут чрезмерно заботиться о его благополучии. Если же Бейли выйдет из машины и спрячется где-нибудь между деревьями, то преследующим роботам будет труднее отыскать его, и это поможет выиграть время. Но ведь и Жискару тоже будет труднее обнаружить его. Правда у Жискара куда более сильные инструкции охранять его, чем у тех роботов — искать его. Первоочередная задача Жискара — найти Бейли, а у тех — Дэниела. Кроме того, Жискар запрограммирован Фастольфом, а Амадейро, как ни опытен, не может сравниться с Фастольфом. Значит, при прочих равных обстоятельствах, Жискар должен вернуться раньше тех роботов. А, собственно, почему они должны быть равными? С легкой долей цинизма Бейли подумал: я устал и не могу как следует думать. Просто я в отчаянии и ищу себе утешения.