Роботы утренней зари

Жискар вышел, и Бейли впервые в жизни позавидовал роботу: спокойно идет через это, не обращает внимания на воду, на свет и звук, игнорирует окружающее, имеет псевдо-жизнь и абсолютную храбрость, не знает страха перед болью и смертью, потому что для него нет ни боли, ни смерти. Но зато не может быть способным к оригинальности мышления, не может иметь непредсказуемого прыжка интуиции… Стоили ли эти дарования той цены, что человек платит за них? В данный момент Бейли не мог сказать. Он знал, что, как только избавится от этого ужаса, он признает: за то, чтобы быть человеком, никакая цена не высока. Но сейчас он ничего не испытывал, кроме сердцебиения и подавленности воли, и думал только: — «Можно ли считать себя человеком, если не можешь преодолеть этот глубоко сидящий ужас, эту страшную агорафобию?»

Однако, он был на открытом пространстве больше двух дней и чувствовал себя почти совсем хорошо. Но страх не был побежден, теперь Бейли это знал. Он подавлял его, думая о других вещах, но гроза пересиливала интенсивность мыслей. Он не мог допустить этого. Если все погибнет — мысль, гордость, воля — он должен вернуться на позор. Он не мог показать слабость перед безразличным, высокомерным взглядом роботов. Это позор — не пересилить страх. Он чувствовал руку Дэниела на своей талии, и стыд предупреждал, чтобы он не делал того, что больше всего хотел — повернуться и спрятать лицо на груди робота. Может, он и не удержался бы, будь Дэниел человеком…

Он, видимо, потерял всякий контакте реальностью, потому что вдруг услышал голос Дэниела, донесшийся как бы издалека и звучавший почти панически:

— Партнер Илайдж, вы слышите меня?

Голос Жискара, тоже издалека, сказал:

— Мы должны нести его.

— Нет, — пробормотал Бейли, — я сам пойду.

Видимо, они не слышали. А может, он и не сказал этого, а только подумал. Его подняли. Левая рука его беспомощно болталась, и он старался поднять ее, оттолкнуться и снова встать на ноги, но его старания ни к чему не привели. Но вот он снова в машине, заклиненный между Дэниелом и Жискаром. Над ним струился теплый воздух.

— Простите, что моя поверхность мокрая, — сказал Жискар. — Я быстро высохну. Мы подождем здесь некоторое время, пока вы придете в себя.

Бейли облегченно вздохнул: он был уютно огорожен. «Дайте мне мой Город, подумал он. Пропадай вся Вселенная, пусть космониты колонизируют ее. Мне нужна только Земля.» Но, думая так, он сам не верил себе. Надо занять мозг делом.

— Дэниел, — слабо заговорил он, — как вы считаете, правильно ли Амадейро оценил ситуацию, когда сказал, что Председатель положит конец расследованию, или выдавал желаемое за действительное?

— Возможно, партнер Илайдж, что Председатель действительно допросит доктора Фастольфа и Амадейро по этому делу. Стандартная процедура — диспут на эту тему. Прецедентов было много.

— Но зачем? Если Амадейро так убедителен, почему бы Председателю просто не приказать прекратить следствие?

— Председатель в трудном политическом положении. Он сначала согласился на требование доктора Фастольфа привезти вас на Аврору и теперь не может так быстро переиграть, чтобы не показать себя слабым и нерешительным и не разозлить доктора Фастольфа, который все еще является влиятельной фигурой в Совете.

— Тогда почему же он не откажет Амадейро в его просьбе?

— Доктор Амадейро тоже влиятельное лицо, и похоже, что его влияние растет. Председатель может выиграть время, выслушивая обе стороны и давая хотя бы видимость обсуждения перед тем, как вынести решение.

— На чем основанное?

— На сущности дела, я полагаю.

— Значит, завтра утром я должен иметь что-то, что убедит Председателя встать на сторону Фастольфа. Если я это сделаю, будет ли это означать победу?

— Председатель не всемогущ, но влияние его велико. Если он резко примет сторону доктора Фастольфа, то, при теперешних политических обстоятельствах, доктор Фастольф, вероятно, получит поддержку Совета.

Бейли обнаружил, что снова начал ясно мыслить.

— Это объясняет попытку Амадейро задержать нас. Он рассудил, что мне нечего предложить Председателю, и не хотел, чтобы я получил хоть что-нибудь за оставшееся время.

— Похоже на то, партнер Илайдж.

— И он отпустил меня, когда подумал, что меня все равно задержит гроза.

— Наверное, так.

— В таком случае, мы не можем позволить грозе задержать нас.

Жискар спокойно сказал: — Куда вас отвезти, сэр?

— В дом доктора Фастольфа.

— Можно еще минутку? — спросил Дэниел. — Вы намерены сказать доктору Фастольфу, что не можете продолжать расследование?

— С чего вы взяли? — резко сказал Бейли. Он явно оправился, потому что его голос стал громким и сердитым.

— Просто я боюсь, не забыли ли вы на минуту, что доктор Амадейро требовал от вас именно этого ради благополучия Земли.

— Я не забыл, — угрюмо сказал Бейли, — и я удивляюсь, Дэниел, как вы могли подумать, что это может повлиять на меня.

Фастольф должен быть реабилитирован, и Земля должна послать своих поселенцев в Галактику.