Роботы-мстители

Девочки преобразились; все вчерашние раздоры канули в небытие, это вновь была дружная и единодушная команда. Рыбак, возясь над своей аппаратурой, уже не дивился, до чего у них работа спорится. Как по волшебству, на лестнице появилась надпись «ЗДЕСЬ МИНЫ!», а Гильза, держа в зубах пяток петард, ставила их на ступени снизу; в шахте лифта повис трос от стоящей наверху лебедки, и Фосфор в сбруе съехал вниз не хуже альпиниста, пристегнутый за карабин на поясе, тоже в перчатках и стянувший, как девчата, волосы на затылке.

— А там удобно, — одобрил он гнездо Рыбака, вчерне обставленное вчера днем. — Полезем?

Без плаща, в перекрещивающихся лямках переноски и верхолазного снаряжения, он был совсем хорош — рослый, мускулистый, стройный; Звон, оставшийся на улице, здорово проигрывал ему по внешности. Рыбак, навьючив рюкзак, кое-как вскарабкался в седло у него за спиной.

Слепая, темная труба шла ввысь, как тот тоннель, по которому души летят к Богу, — так показалось Рыбаку; Фосфор с поддержкой троса лез легко, по-паучьи перебирая скобы углубленной в стену аварийной лестницы — кроме середины шахты, где это армопластовое украшение сорвала Косичка.

— Когда начнешь, наденешь маску акваланга, — повторял он инструкции Чары, пока Рыбак присоединял к комбайну недостающие блоки, — чтоб газом не усыпили.

— Не усыпят, — сощурился Рыбак, — побоятся. Я много чего заготовил для них, не только что девчонки внизу ставят. Им будет страх как интересно. Сходил бы ты радар проверил, а?..

Фосфор кивнул, шагнул в шахту — и ноги его уплыли вверх.

На крыше Вышки — если открытый этаж считать крышей — были сложены стройматериалы, оказавшиеся не под силу сталкерам, и торчали два немного поржавевших башенных крана. Скинув сбрую, Фосфор взобрался по башне, миновал кабину крановщика, осмотрел радар — не больше суповой тарелки.

— Рыбак, прием. Пошевели радаром. Вверх-вниз. Вправо-влево. О'кей, порядок.

Ему захотелось пройти по стреле, вытянутой над бездной семидесяти этажей; легкомысленно балансируя руками, он пошел и остановился, когда носки ботинок пересекли грань между металлом стрелы и ветром. Сырой, прозрачный ветер дул ласкающими, шаловливыми порывами, и стрела слегка покачивалась под ногами, намекая — «Сброшу». Фосфор заглянул вниз — далеко под толщей воздуха стоит фургон, и Звон похаживает мелким пятнышком, волнуется; Фосфор выпрямился, снял с волос резинку, сложил руки на груди — ветер плеснул его волосами, растрепал, развеял их — простор, свобода, и Город у ног!.. Ни в подземном храме, ни на квартире, ни на улице ты не поймешь, что человек рожден летать — лишь здесь, на краю. Раскинуть руки, зажмурить глаза — и чувствовать, как тебя обтекает ветер… Это восхитительно.

Может быть, так и срывались вниз те сталкеры, что обчищали Вышку. Жить здесь неделями, лебедкой поднимать на этажи воду в канистрах, спускать в шахту бухты провода и связки фурнитуры, греть консервы на спиртовых таблетках, гадить по углам, спать в мешках под стенами голых комнат — и постоянно слышать зовущий свист ветра, видеть незастекленный мир внизу, все сильней ощущать себя небожителем… рано или поздно страх пройдет, осторожность забудется, и достаточно одного шага, чтоб взаправду полететь…

«ВЫШКА — ТЫ МОЙ НАРКОТИК» — было написано на одной из стен…

— Удачи тебе, — вернувшись, Фосфор поглядел, как Рыбак устраивает себе сиденье, ставит кислород и воду поудобней, под руку. — Ты хорошо все придумал, это должно получиться.

— Ага, мы постарались. Я уж прощался… но ты еще раз скажи там всем «спасибо» от меня, — Рыбак улыбнулся сквозь одышку. — А я ведь знаю, кто вы такие. То есть, что вы не люди, кроме Звона.

— А как ты догадался? — Фосфор не показал, что удивлен.

— Это Звон — долдон, — подмигнул Рыбак, — да плюс еще любовь… а я-то — технарь-профи, и по телику смотрю не только Принца Мрака, но еще и новости. Война киборгов, семья из девочек, Бэкъярд и все такое… Чай-кофе не пьете, чтоб кожу не прокрасило, не курите… Вчера тут обставлялись — Коса груз носила, больше, чем мужик, и не вспотела… Много всего, в общем. И убивать не хотите — это заметно. Сто раз уж мне сказали — «выжги всю горючку», «просигналь сиреной». Знаешь, люди за своих мстят страшно — стакан крови за каплю, и еще ведро в придачу, до краев.

— Ты обещал, что не убьешь, — напомнил Фосфор. — Иначе мы отменим акцию.

— Не бойся, я включу сирену. Мне не кровь нужна, а напоследок сделать БУММММ. И… чудно все это, — Рыбак, будто озябнув, пожал плечами. — Никому не нужен, людям на меня начхать по-крупному, а вы вдруг помогли, все для меня сделали… наверно, правильный у вас закон, если вы так живете. Вы молодцы, короче; вы мне нравитесь. Я буду воевать за вас, пока не околею. И вы тоже не сдавайтесь. Мы теперь в одной СВЯЗКЕ, — выделил он последнее слово. — Иди, пора.