Роботы-мстители

– Будь он проклят!! – Косичка, в отчаянии оглядевшись, еще три раза выстрелила – комбайн! бокс дисков и кассет! компьютер!.. Чайка сделала шаг, рассчитывая, как удобней подступить к врагу, и Коса отскочила.

– Чайка, ты меня ударишь?!

– Обязательно.

– Я не могу в тебя стрелять!

– Тем лучше.

Зря Лильен увлеклась разгромом в спальне – упустив время, она дала Кэннану найти оружие. Гриф от штанги – тяжелый и длинный, как лом, прочный, с рифлением для лучшей хватки.

Лильен попыталась отбить гриф – меч разломился на стыке звеньев. Пощады ждать не приходилось – и Лильен пустилась наутек, чтоб выманить противника под огонь Косички.

– КОСА, ПРИКРОЙ МЕНЯ!

Тут Чайка и ударила Косичку по руке – прянув вперед, со всей силой модели, чьи параметры позволяли быть бодигардом. Косичка не успела сжать «уран» покрепче; пистолет вылетел из пальцев ей под ноги, а нагнуться, подобрать его Косичке не дали удары Чайки – получив свободу действий, Чайка быстро и молча молотила ее, как хотела, оттесняя к прихожей, и, наконец, смогла отфутболить «уран» под диван.

– ЧАЙКА, ОПАСНОСТЬ СЗАДИ! – предупредил Кэннан.

Как в танце, Чайка отступила с разворотом – Лильен, промахнувшись ей в спину обломком меча, шмыгнула вперед, заслоняя Косичку собой. Поздно! Кэннан перехватил гриф, словно копье, метнул – и стальной стержень торцом впечатался Косе в колено, а Кэннан двинулся к дивану. В магазине «урана» еще оставалось пять-шесть патронов; глупо этим не воспользоваться.

– БЕЖИМ, – Лильен подхватила охромевшую Косу под локоть; Косичка, неловко нагнувшись, подняла гриф, чтоб чем-то защититься от сестры, ставшей орудием ненавистного Хармона, – и налетчицы быстро скрылись.

Когда Кэннан с «ураном» выскочил на площадку этажа, он никого там не увидел – и очень скоро догадался, что означали треск и скрежет в мимолетной паузе между исчезновением двух кукол Банш и теперешней пустотой. В стене короба за лифтом, где проходили трубы, кабели и вентиляция, зиял пролом, а рядом лежал гриф.

Да, люди так не уходят. Только киборги, способные без страха броситься в любую шахту, хоть бы она была всего на палец шире плеч. Кэннан прислушался – глубоко внизу удалялся скрипучий шорох. Наверное, скользят, тормозя локтями. Они будут внизу быстрее, чем полиция поймет, где их подстерегать. Но все же полицейских следует предупредить…

Чайка ходила по разгромленной квартире, озираясь, будто подсчитывала ущерб. Убрав оружие, Кэннан спросил:

– Ты не повреждена?

– Нет… – голос ее был неуверенным. – Кэннан, я… Со мной что-то происходит. Я не понимаю что. Эту куклу я видела раньше… когда-то. Она называла имена – Чара, Маска, Чехарда… Не могу их вспомнить полностью… Не понимаю…

– Зато я кое-что понимаю, – Кэннан констатировал, что «уран» убирать рановато, и Чайка с удивлением увидела, что дуло смотрит на нее. – Если ты попытаешься покинуть комнату, я тебя остановлю. Не подходи к окнам. Положи дубинку и не бери в руки ничего тяжелого. При соблюдении этих условий ты останешься цела. Хозяин решит, что с тобой делать.

* * *

В тюремном госпитале Рыбаку понравилось. О нем здесь тщательно заботились, лечили по полной программе – и никто не нудил: «А где ваш медицинский полис?», не перечислял шершавым голосом, какие виды помощи окажут по страховке, а за какие надо доплатить. Бесстрастные лица медиков и мрачные физиономии охраны Рыбака не смущали – пусть сторожат и лечат, а как выглядят – неважно.

Первый день Рыбаку было плохо. Его чем-то так напичкали, что ум мутился, а говорить стало легко – и он с удивлением, будто со стороны, слышал свой сиплый голос, несущий околесицу. Дознаватели с колючими глазами спрашивали, кто его снарядил на теракт, а он им объяснял, как учился на технаря и как не ужился с бригадиром помойного утилизатора, а потом – с инструктором по трубоочистным системам. После двадцати минут такого разговора Рыбаку дурнело, и за него опять брались врачи. Ему впрыснули полстакана «черного жемчуга» – суспензии нано-частиц, насыщенной кислородом в пятьсот раз больше крови, так что дышать вообще не надо. Наконец Рыбаку стало тепло и легко, и он уснул, блаженно размышляя: «Как это здорово, когда ты террорист! Все вокруг тебя вьются, уговаривают, ублажают и ухаживают за тобой. А может, так и надо жить, чтобы правительство тебя боялось?..»

Утром он был слаб, но поел с аппетитом. Принесли телевизор и обруч на голову – что это? Ничего особенного, говорят, психологический тест. Может, вы ненормальный, вас судить нельзя. Это хорошо! Правда, в дурилку на пожизненно засунут – ну так это ненадолго… Рыбак с ухмылкой проглядывал лица, возникающие на экране, – девки, мужики, старухи, дети… Словно для смеха, кто-то вставил в эту галерею Президента Федерации, Эмбер, Энрика и Канка Йонгера. Рыбака ни о чем не спрашивали. Он даже сам регулировал просмотр.

И вдруг – Коса. Он поскорее перешел на следующий кадр, но – никто ничего не сказал. Через полсотни лиц – Чара!.. Рыбак перелистал еще штук двадцать кадров и сказал врачу:

– Я устал, хватит.

– Завтра продолжим, Варвик.