Робот и крест

Сложнее с самим человеком. То, что он появляется на свет рождением и обязательно уходит из него через смерть, заложено в его природу. И уже это создает большое поле непредсказуемости. Кто пообещает, что дети будут мыслить в точности, как родители и поддерживать, как эстафетную палочку, их былое «сегодня»?! Потому лучше, чтоб без детей, а тем, кто живет сегодня, хорошо бы подарить то, о чем в тайне, наверное, мечтает каждый. Бессмертие здесь и сейчас, на этой Земле, навсегда. Потому соответствующие биологические науки следует наоборот, развивать. Чтоб они когда-нибудь научились вырезать из ДНК проклятый кусок, отвечающий за самоубийство клеток.

Разумеется, бессмертие будет даровано не всем. Избранным. По началу — самым богатым, потом — просто богатым, но однозначно, что дальше «золотого миллиарда» это чудесное средство не пойдет. Ибо остальное население Земли — проклятые конкуренты за ресурсы. И конкурентами они останутся даже если в точности переймут всю протестантскую систему ценностей, т. е. обожествление денежных единиц и всего, что с ними связано. Просто «Голиаф не вынесет двоих» (а троих, четверых — и подавно)…

И будущее наконец-то сделается идеальным товаром, который можно резать кусками и продавать через банки да биржи. Но…

Трудно себе представить размер того страха за свою жизнь, которую испытают эти выведенные генетиками «новые люди», который сделается оборотной стороной бессмертия! Ведь генетические мероприятия едва ли защитят от смерти в результате травм. Потому западным людям придется переделывать среду своего обитания, чтобы достичь невероятного уровня безопасности. О войне уже не может быть и речи, ведь известно, что побеждает не тот, кто лучше владеет искусством убивать, а кто меньше боится погибнуть сам. Конечно, можно воевать и одними только роботами… Только противник вместо того, чтоб идти с пистолетом против робота, легко может взрывпакет в мусорный бак прямо под носом «хозяина жизни» подложить. Не убережешься…

Одним словом, поддержание «вечного настоящего» будет требовать очень больших жертв. При этом мировые ресурсы будут неуклонно сокращаться, на что Запад сможет ответить лишь новыми и новыми мероприятиями по сокращению численности конкурентов за них.

Результатом будет окончательное разделение мира на две неравные части, различные теперь уже даже биологически, и, само собой, смертельно враждебные друг к другу. Честно говоря, пока еще даже трудно представить себе глубину ненависти смертных, вдобавок еще искусственно обрекаемых на вымирание к тем, кто сделался бессмертным, не имея к тому никаких справедливых оснований.

Для одной части мира иное будущее, чем точка настоящего, сделается источником последней надежды, которая оправдает любые жертвы. Для другой — кошмаром, описать который даже тяжело в словах сегодняшнего дня. Однозначно, что он превысит все бывшие ранее страхи цивилизации вместе взятые.

Далее может совершиться лишь одно — обращение точки «вечного настоящего» в пылающую точку нового разветвления, времени Ляпунова, в которой вырвется наружу мощь времени, зажатая годами «либерального застоя». Сейчас нет возможности не только предсказать наиболее вероятный сценарий этого подобного вспышке сверхновой звезды события, но даже подсчитать вообще возможное количество сценариев. 10, 100, 1000…

Оказалась ли Россия самым слабым местом либерализма, как когда-то, в начале ХХ века — империализма? Трудно сказать. В отличие от значительной части исламского Востока, русский народ либерализм принял. Чтобы через 8 лет его отторгнуть, и получить особенный, «адаптированный» либерализм, «специально для русских», вошедший в историю, как путинизм. От либерализма классического он отличается большим принуждением (и прямого, и косвенного, через СМИ), временами переходящим в откровенное запугивание. На него народ в основном ответил демонстративным непринятием его ценностей. Правда, главным образом — через массовое пьянство и наркоманию.

Сейчас результаты этого эксперимента отлично видны, и продолжать его не имеет смысла. О том, к чему может привести продолжение опыта над народом, можно легко догадаться.

Что же, один из возможных путей будущей великой исторической развилки — стирание русского народа с лица земли (ну, может, и не полное, с сохранением какого-то реликта, по занимаемому месту в дальнейшей истории — вроде современных эвенков). Разумеется, оценивать подобный путь — занятие бесполезное, и к тому же проверять эти оценки будет уже некому. Само собой, и автор тоже исчезнет вместе со своим народом.

Лучше обратим внимание на некоторые особенности русского мышления, которые делают русский народ не только слабым местом охвативший мир цивилизации, но и позволяют ему претендовать на главенство в борьбе с ней.