Робот и крест

Потому бесполезно сейчас призывать людей к действию, хоть для «блага самих себя», хоть «за Родину» …

Европейские идеи многократно описывались и переписывались мыслителями, их пухлые тома могут занять целую библиотеку, причем немалую. В них все расписано насчет того, что надлежало думать и делать человеку. Что в прежние эпохи, что в нынешнюю…

Русские же философы взялись за осмысление русской идеи лишь в начале ХХ века. Но никто из них ее до конца и не понял, и не расписал. Все ухватывали лишь разные ее стороны, никто не добирался до самой сердцевины. Впрочем, может кто и добирался, но есть у русских людей еще одна особенность — не слушать тех, кто говорит им о национальной идее, отмахиваться от них, как от докучливых мух. Возможно, оно и правильно, и такая особенность русского сознания создает заслон на пути людей, которые если что и поняли, то обязательно — не все, и не так, и не то. Идея в русском сознании всегда остается большей, чем способности индивидуума к ее постижению. Она не нуждается в своих толкованиях и перетолковываниях, Она сама проявляет себя в каждой нитке жизненной ткани.

Да, так оно и было всю историю. Вся русская история сплетена из крутых изломов, но среди них три события делили ее на время, которое было «до» и время — «после». На двух из изломов русская идея плавно перетекла в следующую эпоху, удивительным образом сперва пропитав, а потом и переродив чуждые писаные учения, предлагавшиеся ей на замену.

Впервые это случилось в знаменитые времена Петра Первого. Его жизнь — это первая попытка насадить четко расписанную идеологию Запада на казалось бы, чистое русское идейное поле. Вернее, очаг сопротивления на Руси присутствовал, им было старообрядчество, которым, на первый взгляд, русское идейное пространство и исчерпывалось. Подави его грубой полицейской силой, и все будет чисто для насаждения любых идей.

И что же? Большие массы войск вместо участия в борьбе с внешним противником, давили стрелецкие бунты, бились с казаками Кондратия Булавина, штурмовали Соловецкий монастырь и брали приступом скиты ревнителей древнего благочестия. За несколько десятков лет сопротивление было подавлено, и все помехи как будто были устранены, но…

Прошло немного лет, и послепетровская Русь сделалась неотличимой от Руси прежней. То же стремление в ширину, на неизведанные земли, те же сказания и былины среди народа. Да, Петровская эпоха добавила к русской жизни некоторых новых персонажей — столичных господ, лежащих как будто вне Руси, и желающих изменить ее согласно своим взглядам, но слишком малочисленным, чтоб это сделать. На этом ее наследие и закончилось, и к завершению эпохи Романовых на престол взошел истинно русский царь Александр Третий, время правления которого ознаменовалось невиданным расцветом русской культуры и искусства. Русский народ впервые ощутил себя сердцем Евразийского континента, который суть — сердце всего мира.

Следующим изломом стала марксистская революция, совершенная как будто в точном соответствии с буквами писанных на Западе трудов некоторых мыслителей. Эта революция была тотальной, и требовала тотального переустройства всех русской жизни в соответствии с буквами нескольких иноземных книг. Истребление противников было еще более безжалостным, чем прежде. При этом вместе с противниками уничтожались и те, кто вызывал малейшие сомнения в готовности следовать словам нескольких книжек.

Но прошел десяток лет, и в русской жизни снова стали угадываться прежние черты. Более того, Русь расширила свои пространства, освоила пространство воздушное, и, в конце концов, вышла в невиданное пространство — космос, дающий невероятный размах для дальнейшей реализации Русской Идеи. Русский народ вновь обратился в сердце Большого Континентального Пространства, еще большего, чем прежде, и вызывал у соседей искреннее уважение и восхищение.

Как видим, неявная, как будто незаметная Русская Идея шутя побеждала своих соперников, впитываясь в ткань всякой эпохи, которая декларировалась, как принципиально «новая», полностью оторванная от прежней истории. Причем, всякий раз действие идеи на народ не только не ослабевало, но лишь набирало силу, и народ совершал во имя ее все большие и большие действия, что находило отражение даже на географии его пространства…

Я располагаю информацией, что в послевоенную эпоху у Сталина был проект создания взамен христианства нового культа — культа Матери-Родины. От него во многих городах Руси остались памятники Матери-Родине, всегда великолепные, один из которых стал фактически символом города Сталинграда — Волгограда.

Кто таинственная Родина-Мать, воспетая и скульпторами и поэтами тех времен? Конечно, не просто земля, где подзолистая, где — черноземная. Она — суть Русская идея, которую гораздо легче воплотить в камне и бронзе, чем описать словами.