Робинзон по пятницам

Обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с Милочкой, нашей уборщицей. Расширив глаза (как только контактные линзы не выпали), раскрыв аккуратно накрашенный рот, она с ужасом смотрела на бренные останки декана. Я отхлебнула коньячка и нарочито бодро (дабы свести истерику на нет) сказала:

– Мила, успокойтесь! Ничего страшного! Обычный труп.

Она перевела взгляд на меня, растерянно оглядела комнату и снова уставилась на тело Трохимовича. Сделала эффектную паузу, и:

– А! Убийца! Держите ее!

Она картинно рухнула рядом с деканом. Юбка задралась, обнажив неплохие ножки в ажурных чулочках. М-да, растет благосостояние российских уборщиц: я вчера видела точно такие же в магазине женского белья. Made in France. В крайнем случае по качеству они могут претендовать на итальянские. Стоп! Что-то тут не так… Шальная мысль, мелькнув, тут же исчезла, поскольку кабинет наполнился народом. Стало шумно и неинтересно.

* * *

Через два с лишним часа мое любопытство включилось в свой обычный ритм. Вместе с оперуполномоченным мы сидели в приемной декана и беседовали по душам. Вынужденно, надо сказать. Потому как моя душа в данный момент была не расположена к подобным посиделкам. К тому же в данный момент я считалась подозреваемой номер один. Признаться, новый статус не особенно веселил, но и не слишком беспокоил.

– Вы совсем не волнуетесь, – симпатичный опер строго ворошил бумажки на столе. Даже слишком строго. Переигрывал.

– А надо?

– Я бы на вашем месте точно бы волновался, – он резко поднял голову и посмотрел на меня в упор. Так обычно глядит Гена, когда очень голоден. – Вас нашли рядом с телом.

– Не меня – уборщицу. Это она лежала рядом с телом. Я стояла.

– Вы стояли, – задумчиво согласился он. – Что вы делали в кабинете декана?

– Сами же сказали, стояла. Как соляной столп.

– Не надо ерничать. Давайте будем серьезными.

– Давайте. Как вас зовут, простите? Запамятовала.

– Федор Федорович.

– Федоров? – на всякий случай уточнила.

– Федоров.

Сердце сладко забилось. Неужели судьба сжалилась и послала мне очередного суженого? Что ж, он соответствует всем предъявленным ранее критериям: имя, фамилия, отчество, да и сам ничего. Воображение услужливо нарисовало флердоранж, обручальные кольца и пупса на капоте черной «Волги». Кто бы мог подумать, что у меня столь примитивные потребности!

– Ну, так что вы делали в кабинете декана?

Его интонации мне не понравились. Так с будущими женами не говорят. Пупс сказал «упс», обручальные кольца превратились в наручники. Это ряженый, господа! До суженого ему так же далеко, как жизни на Марсе. И я к нему не имею ровным счетом никакого отношения.

Федоров смущенно откашлялся, заметив мой неприязненный взгляд:

– Что вы делали в кабинете декана?

– Принесла заявление о своем увольнении.

– И где оно?

– На столе.

– Его там нет. Ни на столе, ни на полу, ни даже в вашей сумке.

– Вы и в сумочку мою заглянули?

– Сумочку… Это скорее смахивает на чемодан. Или в крайнем случае на гламурную авоську.

Я подумала, что ослышалась:

– Простите, на что смахивает?

– На гламурную авоську. Внешне – полный гламур. О том, что внутри – я лучше помолчу.

– Да вы не стесняйтесь! Я так давно заглядывала в свою авоську, что уже и забыла о ее содержимом. Вот об этом вы мне и напомните, – я улыбнулась. Гламурно, но в меру. Тьфу ты, и откуда наши правоохранительные органы таких слов понабрались?

– Если вы настаиваете, – в его голосе послышался плохо скрытый вызов.

– И?

– И ничего интересного. Так, ерунда. Всегда удивлялся, сколько ненужных предметов женщины носят в своих сумках.

– Например?

– Горы ручек, будильники, документы на квартиру, фены, бигуди, молотки, новые колготки, туфли, ночные рубашки, термосы, зубные щетки, леденцы, различные квитанции, мелочь, просыпавшуюся из кошелька, записки, несколько записных книжек, кучу косметики…

Он остановился, чтобы перевести дыхание. Я флегматично заметила:

– Это только для того, чтобы запутать вора, и, следовательно, облегчить работу доблестной милиции. Пока он найдет искомое в моей сумке, вы найдете его. Впрочем, в приведенном списке нет ничего лишнего.

– А молоток? – почему-то взвился Федор Федорович.

Интересно, какие личные воспоминания связаны у господина Федорова с данным предметом? В детстве ему отбили пальцы? Однако высказывать столь смелые соображения в такой непростой ситуации было бы неразумно. Поэтому я ограничилась банальным замечанием:

– Молоток – вещь полезная, особенно в домашнем хозяйстве. Им удобно гвозди забивать.

– Или убить сожителя. Была у меня одна такая Леди Макбет Центрального района. Носила в гламурной сумочке молоток, а затем взяла и тюкнула им по затылку любовника. Эффект мгновенный, исход летальный.

– Это уже крайности. В любом правиле бывают исключения.

– А в вашем?

– В моем – нет. У меня нет правила убивать знакомых мужчин.

– А незнакомых?

– Тем более. Хотите глухаря повесить?

– Что за жаргон, Стефания Андреевна. И где вы таких слов нахватались?

– Иногда сериалы смотрю. Там всегда так выражаются.

– Ну-ну. А такое слово, как алиби вы знаете?