Робинзон Крузо

Именно благодаря тому, что мы избегали проторенных путей и пересекали совершенно безлюдные пространства, наш караван однажды подвергся нападению грабителей.

Нам представлялось, что, оказавшись в Европе, мы сразу же увидим другой народ, другие, более знакомые нам обычаи, наконец другую одежду и даже религию. Ничего подобного. Нас снова на многие мили окружала почти безлюдная пустыня, населенная племенами язычников.

Собираясь остановиться лагерем на ночлег вблизи небольшого леска, мы вдруг увидели на опушке отряд вооруженных стрелами и луками людей. Наш сибирский проводник сказал, что это могут быть калмыки, остяки, или же просто разбойники, охотящиеся за мехами. А может, и черкесы. Он, однако, никогда не слыхал, чтобы они заходили так далеко на север.

Нападавших насчитывалось человек сорок. Нас же было шестнадцать.

– А может, это погоня за мной? – предположил наш юный беглец. – Тогда я не стану подвергать вас опасности и сдамся.

– Не спешите, ваша светлость, – остановил его слуга-сибиряк.

Подняв на палке белый платок и с этим белым флагом в руках приблизившись к непонятным людям, он попытался поговорить. Но те отвечали на таком наречии, которого даже он не знал. Вдогонку за своими выкриками они послали в его сторону и несколько стрел. К счастью, он вернулся невредимый.

Мы дали залп из ружей, заставив этих разбойников остановиться. По левую руку от нас была небольшая рощица. Под ее защиту я и решил переместиться со всем нашим обозом. Пока сбившиеся в кучу грабители рассуждали, как на нас напасть, мы помчались к спасительной роще.

Я предложил, укрыв здесь верблюдов с товарами, первыми напасть на разбойников. Но опытный сибиряк уговорил меня подождать.

– Видите, – толковал он, – они не торопятся захватить нас. Верно, боятся ружей или ждут подкрепления. Надо продержаться до сумерек. Ночи здесь внезапные и темные. Едва стемнеет, я выведу вас по одной тайной тропе к небольшому городку Петрову. Там, я знаю, нет гарнизона, и мы спокойно переночуем.

Мне его предложение показалось разумным, и я доверился ему полностью. День еще был коротким, и сумерки наступили быстро. Мы развели большой костер так, чтобы он горел до утра и внушил негодяям мысль, что мы еще в роще. Но едва на небе слабо засветились звезды, мы, стараясь не шуметь, последовали за нашим новым провожатым. Он шел уверенно, ориентируясь по Полярной звезде.

Когда взошла луна, мы были уже далеко и, добравшись до населенного места, наконец могли хорошо отдохнуть. Кстати, о калмыках или других рыскавших в степи грабителях здесь и слыхом не слыхивали. Но мы-то все-таки с ними столкнулись!

Выспавшись и переменив лошадей, мы беспрепятственно двинулись дальше по направлению к Двине, реке, на которой и стоит Архангельск.

Огонь в камине

В середине июля мы благополучно прибыли в Архангельск. С давних пор привыкши вести счет дням, я подсчитал, что в пути по Сибири мы провели один год, пять месяцев и три дня. Это вместе с восьмимесячным пребыванием в Тобольске.

Надо прибавить к этому сроку и те шесть недель, что нам пришлось провести в Архангельске в ожидании корабля. По истечении этого срока в порт вошел трехмачтовый корабль из Гамбурга. Посчитав, что и там можно неплохо продать наш товар, а ждать английского судна неизвестно сколько, мы погрузились на этот корабль. Молодого князя я выдал за своего помощника, и он поместился в трюме, как бы для того, чтобы охранять наши товары. Я посоветовал ему до отплытия и носа не показывать на палубе из опасения, что его увидит и узнает кто-либо из московских купцов.

Отплыли мы из Архангельска 20 августа. Окончилось наше морское путешествие без малого через месяц на Эльбе. Корабль мог войти только в устье реки, а дальше нас переправляли паромом. Здесь молодой князь покинул меня. Кажется, он отправился в Вену, собираясь встретиться с друзьями своего отца. Впрочем, след его я потерял, но надеюсь, что судьба юноши сложилась удачно.

Пробыв в Гамбурге четыре месяца, я отправился домой, в Англию. Сухим путем до Гааги, а там на корабле в Англию.

 

Это случилось 10 января 1705 года. Отсутствовал я в Англии десять лет и девять месяцев. Этого было достаточно, чтобы в моих уже преклонных годах покончить с дальними и опасными странствиями. Имея за плечами семьдесят два года насыщенной приключениями жизни, я стал снова ценить уединение. И, сидя у пылающего камина, я много раз вспоминал долгие годы, проведенные на необитаемом острове.