Робинзон из-под моста

Пес смотрел на меня, и по его взгляду я понял, что он очень надеется, что я знаю, что делаю. В руках у меня были ножницы, на столе лежал бинт и листья подорожника. Выстричь шерсть вокруг раны было сложно. Константин начинал всякий раз скулить, когда ножницы касались кожи.

— Терпи, казак, атаманом будешь. — Приговаривал я всякий раз, когда он начинал скулить.

Кожа на месте раны лопнула, когда бита ударила о лопатку. Возможно, и мягкая лопаточная кость была сломана. Меня разбирало зло на этих людей и острая жалость к собаке. Будь у меня выбор — расстрелять Константина или этих трех алкоголиков, я бы, не сомневаясь, отправил их на тот свет. Пес натерпелся в жизни столько, и не по своей воле, что давно заслужил достойную жизнь.

Я приложил пару листочков на кровящую рану. Жаль, что у меня нет стрептоцида, чтобы приостановить кровь и обеззаразить. На ранку положил свернутый тампон из бинта, и попробовал обернуть бинтом вокруг тела пса. Тот снова заскулил, но деваться было некуда. Несмотря на слабые протесты со стороны собаки, я сделал несколько витков бинтом, чтобы нормально зафиксировать тампон и листья. Когда дело было сделано, я почувствовал, что от напряжения сильно вспотел. Пот ручьями тек по спине. Времени было два часа ночи.

Весь пол был в кровавых лохмотьях, настриженных с Константина. Пес до сих пор дрожал мелкой дрожью. Я убрался, накрыл собаку курткой и одним одеялом. Сегодня спать придется раздельно. Можно задеть рану.

Едва забрезжил рассвет, я собрался в город. Константина запер в доме и, взяв все деньги, отправился пешком. Иней посеребрил тропинки и траву. Температура по утрам была устойчиво отрицательной. Морозец подстегивал идти скорым шагом. Первым делом я зарулил в круглосуточную аптеку. Купил самого сильного обезболивающего, перекись водорода, ваты и бинтов. Пришлось покружить по городу, дождаться, когда магазин, в котором я решил взять немного мясного фарша для Константина. Я планировал растолочь обезболивающую таблетку и смешать с мясом, чтобы мой верный товарищ смог облегчить свои страдания.

До этого времени мы с Константином не позволяли себе питаться фаршем из говядины, предпочитая готовить из дешевых куриных окорочков, консервов или полуфабрикатов. Чего не сделаешь ради пострадавшего товарища, смело бросившегося тебе на поддержку. Если надо, я был готов отвезти его в ветеринарную клинику. Из магазина я сразу побежал домой. Мысли о больном друге не давали покоя.

Я торопливо шел по улице, когда навстречу мне проехал знакомый Лексус. За рулем сидел Виктор, бывший друг Татьяны. На лобовом стекле его автомобиля была крупная отметина от удара, разбежавшаяся паутиной трещин. Виктор пробежал по мне скользящим взглядом и, кажется, не узнал меня. Не мудрено, он видел меня мельком, и то в сумерках. Я прошел метров тридцать, и меня как током ударило. След от удара на стекле. Что, если это Виктор с компанией остановился ночью у моего моста? Я поспешил раствориться в городских улицах и быстрым шагом покинул город.

Константин приподнял голову, когда я вошел. Честные собачьи глаза выдавали его страдание. Больше всего на свете мне хотелось помочь ему. Константин повел носом на пакет с мясом и опустил голову. Ему сейчас было не до еды. Как же мне заставить его съесть таблетку? Я растолок одну в порошок, смешал с фаршем и сделал фрикадельку. Мой нос не учуял постороннего запаха. Константин втянул запах мясного шарика, который я приставил ему прямо к носу. Лизнул и так посмотрел мне в глаза, что я понял — есть ему сейчас совершенно не хочется.

Однако я не собирался останавливаться. Мой пес не знал, что, пересилив себя, он мог сделать свое состояние легче. Везти в клинику его было дорого. Во-первых, у меня не было даже переноски. Не вязать же его в мои армейские одеяла? Во-вторых, тарифы могли оказаться мне не по карману. Придется снова бежать в аптеку, в город.

Я почти не спал в эту ночь. И даже мысль такая не приходила, чтобы отдохнуть прежде, чем сбегать во второй раз. Только мне известными тропами я сбегал в город.

— Извините, мне нужно обезболивающее, но не таблетки. — Попросил я продавца в аптеке.

— Для ребенка, малыша? — Спросила она, предположив, что я молодой папаша.

— Нет, для собаки. Он отказывается есть фрикадельки с размолотой таблеткой. — Признался я и покраснел.

— Господи, как вы о собаках своих печетесь. — Женщина закатила глаза. — Уколы умеешь делать?

— Нет.

— Тогда свечки ректальные для малышей. Сколько весит собака?

— Килограмм пятнадцать. — Предположил я.

— Понятно. Вот, держи. — Она протянула мне пачку с румяным малышом. — Понял, куда вставлять?

Я вздохнул, представив себе этот процесс.

— Да. Сколько с меня?

Бедный Константин должен был испытать вторую моральную травму за одни сутки. Мне не хотелось, чтобы он посчитал, что я действую во вред ему, и прежде, чем воспользоваться лекарством, долго с ним разговаривал и гладил ему голову. Не стоит описывать процесс использования в подробностях, скажу только, что моему четвероногому другу было не до того, что ему пихают в заднее отверстие.