Робинзон из-под моста

— Стоять. — Приказала она мне сквозь зубы.

Я увидел ее искаженное гримасой злости лицо и понял, что она находится в состоянии, близкому к аффекту. Свет фонаря освещал ее лицо, создавая контраст на синяке. Виктор подошел. Его лицо изображало раскаяние и жажду прощения. В его руках была женская сумочка. Он протянул ее Татьяне. Девушка взяла сумочку без разговоров. Виктор бросил на меня мимолетный взгляд. Думаю, что он сразу понял, что я ему не конкурент.

— Я так переживал за тебя. Раз десять ездил мимо того места, а тебя не было. За стекло не переживай, страховая оплатит.

— Ты чё, бля, Витя, с катушек окончательно съехал? Ты ударил меня и даже не проверил, жива я после этого или нет? А теперь говоришь мне, давай мириться, как будто мы с тобой просто поругались?

— На меня что-то нашло после того, как ты разбила стекло.

— Тебе страховая стекло восстановит? Вот попроси их, чтобы они тебе и девушку по страховке восстановили. Усек?

— Да ладно тебе, Танюх! Я же признал вину, готов исправиться и даже подарок тебе приготовил. С кем не бывает? Милые бранятся, только тешатся.

— А бьют — значит, любят?

— Типа того.

— Знаешь, Витюня, нет. Больше этот номер не прокатит. Ищи себе другую дуру, а обо мне забудь навсегда.

Татьяна развернулась и направилась к дверям подъезда, ища в сумочке ключ.

— А это что за хмырь с тобой? На дороге, что ли, подобрала? — Нотки раскаяния совсем исчезли в голосе бывшего парня.

Быть хмырем при такой девушке не так уж и не почетно. Для Виктора даже наследник британской короны в подобной ситуации звался бы хмырем.

— Не твое дело. И вообще, мнение мудаков меня не интересует.

Татьяна, громко роясь в сумке, наконец нашла ключи и открыла дверь. Мне стало легче, когда между нами и Виктором появилась преграда. Консьержка сразу увидела синяк на лице Татьяны. Ее глаза загорелись любопытством, и забегали от Татьяниного фингала на меня. Наверняка еще сегодня она видела мою спутницу с другим парнем.

— Здрасти. — Поздоровалась Татьяна.

Я поздоровался следом.

— Добрый вечер. — Поздоровалась консьержка, не сводя с нас своих любопытных глаз.

Квартира Татьяны находилась на пятом этаже. Дом был новым, и отличался от большинства хорошей отделкой просторных коридоров. Я бы даже сказал, вычурностью. Татьяна открыла дверь и пропустила меня вперед.

— Это мое уютное гнездышко. Привыкла к нему, но придется съезжать.

В квартире на самом деле было уютно. Мягкие ковры с длинным ворсом повсюду. На стенах репродукции с сельской пасторалью, сами стены пастельных цветов, в углах коридора кувшины с торчащими из них сухими стеблями рогоза.

— Да, у меня под мостом всё гораздо скромнее. — Заключил я, оглядывая жилище.

— У тебя тоже здорово. — Татьяна вынула из сумки телефон. — Посиди в зале, я с родителями переговорю.

Я прошел в зал, а Татьяна ушла в кухню и закрыла за собой дверь. Чтобы не стать невольным свидетелем разговора, я включил телевизор и сделал звук погромче. До меня доносились отдельные громкие звуки. Похоже, ей не удалось скрыть от родителей факт расставания с Виктором. А может быть, они упрашивали ее принять его извинения? Родителей тоже можно понять.

Татьяна открыла дверь и вышла в зал с раскрасневшимся лицом.

— Мать иху, нравится — живите с ним сами! — Девушка бросила телефон на диван. — Ты представляешь, они хотят, чтобы я простила его! Мне надо немного расслабиться. — Она снова убежала на кухню и там уже хлопнула дверкой холодильника. — Толик, иди сюда!

Я зашел на кухню. На столе уже стояли два бокала для вина. Татьяна откупоривала начатую бутылку. На ней были одеты темные очки. С ними она имела совершенно другой вид. Вся ее сексуальность разбивалась о темный синяк, уродующий лицо. В очках она выглядела очень притягательно. Не спрашивая меня о желании выпить, она разлила вино в оба бокала. Достала из холодильника сыр, колбасу и хлеб.

— Когда злюсь, всегда есть хочется. У тебя не так?

— Обычно мне всегда есть хочется, особенно, когда я спокоен. В минуты отдыха мысли о еде всегда сильнее.

— Вот и прекрасно.

Она сделала два бутерброда. Взяла в руки свой бокал и сделала вид, что собирается произнести тост.

— Толик, не знаю почему, но мне кажется, что сегодняшний случай многое изменит в моей жизни. У меня было какое-то предчувствие с утра. Сначала я думала, что Витюня дозрел до того, чтобы сделать мне предложение. Однако вскоре поняла, что не дозрел, а предчувствие осталось. Потом вот попала к тебе. Даже не знаю… — Татьяна посмотрела в окно. — Вроде ничего такого не произошло, но я изменилась. И это случилось через тебя. Не встреть я тебя, отряхнулась и пошла бы домой. Прорыдалась, и стала бы ждать звонка от Витюни. Фу, какого хрена! За тебя, Анатолий!

Мы стукнулись бокалами.

— Я не при чем, Тань. Просто твое терпение закончилось одновременно с моим появлением.

— Не порти момент. — Татьяна сделал два глубоких глотка. — Я верю в судьбу.

Вино приятно растеклось по пищеводу и желудку. Сразу же появился зверский аппетит. Татьяна поднялась со стула.

— Пойду наберу ванну. Тебе с какой пенкой?

Ее вопрос поставил меня в тупик. В пенках я не разбирался.