Робинзон из-под моста(СИ)

Меня колотило, когда я зашел в приемное отделение. Мне было страшно все, узнать, что Татьяны уже нет, увидеть ее родителей, убитых горем, понять, что моя сказка тоже закончилась. Мои глаза выражали все, что я не мог произнести.

- Ттттатьяна к вам поступала... - Женщина в приемном отделении сразу поняла о ком речь.

- Ножевые ранения?

Я согласно замотал головой. Думаю, мои испуганные глаза были по пятаку.

- В реанимации она. В себя почти не приходит.

- К ней пускают? - Спросил я сквозь зубы, стиснутые сведенными скулами.

- Только близких. Вы кто ей?

Я проклянул свой синдром правдолюба. Не будь его, я бы запросто представился братом.

- Знакомый, из другого города.

- Нет, не пущу. Случай криминальный, кроме близких родственников нельзя пускать.

В этот момент в коридоре показалась хорошо одетая женщина, на которой не было лица. Ее внешность и движения выдавали в ней великую скорбь. Глаза были потухшими, прикрытые припухшими веками. Она шла по коридору, будто никого не видела.

- Эй, парень! - Меня окликнула женщина из окошка приемного отделения. - Это ее мать. Если она разрешит тебе пройти с собой, то можно.

Это был шанс. Я был до ужаса стеснительным и асоциальным, и мне было невероятно трудно подойти к незнакомому человеку, да еще во время такого несчастья. Только осознание того, что Татьяна тоже стала частью меня, и я имею право увидеть ее, хотя бы в последнюю минуту жизни, подвигло меня набраться смелости, подойти к женщине и представиться.

- Здрасьте, я, Толик.

Женщина подняла на меня печальные и усталые глаза. Она посмотрела сквозь меня.

- Какой Толик? - Бесцветным голосом спросила она.

- Татьяна рассказывала вам обо мне. Помните, весной она приезжала лечить меня. Я тогда чуть не умер от простуды?

- А, Толик со странностями, Робинзон из-под моста.

- Да, это я. - Меня ничуть не покоробило то, что моей характерной чертой были странности.

- А вот Танюшка наша... - Мать не договорила и заплакала.

Она ткнулась мне в грудь и затряслась. Я стоял и озирался по сторонам, не зная, как ее успокоить. Люди в очереди, смотрели на меня.

- Пошли, ели придет в себя, может узнает, тогда и простишься с ней. - Мать Татьяны повела меня за собой.

Мы сели в лифт и поднялись на третий этаж. Здесь было тихо. Чувствовалось, что это было местом, в котором решается судьба людей, остаться в этом мире, или перейти в иной. Возле третьей двери, на кушетке сидел мужчина. Он уткнулся головой в сложенные руки и не двигался. Он повернулся только когда я и Танина мама подошли вплотную.

- Саш, это знакомый Тани, Анатолий. - Представила она меня.

Отец и по виду был суров, как рассказывала Татьяна.

- Еще один? - Спросил он. - Выходит, я всегда был не в курсе ее отношений?

- Какая сейчас разница. Это хороший человек, мне Танюшка о нем рассказывала.

Мы сели и замолчали.

- Доктор выходил? - Спросила мать.

- Нет. - Коротко ответил отец.

Через минуту открылась дверь. Все вскочили. Я почувствовал в этот момент родительский страх известия о смерти дочери. Их глаза выражали его яснее слов.

- Как она? - Спросила мать.

Доктор молча показал отойти подальше от двери.

- Пришла в себя. Это хороший знак. Но буду с вами откровенен, что раны почти несовместимы с жизнью. Вся надежда на молодость и крепкое здоровье. Печень, легкие, почки, все задето. Состояние пограничное. Нужен толчок, который приведет к выздоровлению, или.... Ладно, не будем о плохом.

- Нам можно пройти к ней? - Спросил отец.

- Да, но предупреждаю, только положительные эмоции. Никакого воспитания.

- Да кому, кроме нас так дорога наша Танюшка. - Тихо, и обреченно произнесла мать.

Я пристроился за родителями. Подумал спросить их разрешения зайти в палату, но посчитал, что у отца могут возникнуть возражения. Никто не обратил внимания, что я вошел вместе со всеми.

Татьяна лежала под простыней, опутанная капельницами жизнеобеспечения. Ее пухлые губы были без кровинки и слились в один цвет с бледным лицом. Скулы и нос заострились. Мать бросилась к дочери и нашарив под простыней руку, вытащила ее стала целовать, приговаривая сквозь слезы:

- Доченька, да что же это, да почему же мы недосмотрели за тобой.

Врач показал отцу взглядом, что он только, что просил их вести себя жизнерадостнее. Отец Татьяны взял за плечи жену и оттянул ее от дочери.

- Люб, прекрати. Таня все слышит.

Врач покачал головой в знак согласия.

Веки дочери дернулись и медленно распахнулись. Мать снова чуть не потеряла контроль и не кинулась к дочери. Девушка секунд пять смотрела в потолок, потом медленно повернулась лицом ко всем. Она рассматривал нас по очереди. Дошла и до меня. Наши взгляды встретились. Её губы тронула тень улыбки.

- Привет! - Шепнула она беззвучно одними губами.

- Привет! - мой голос, как гром раздался в палате. - Не думал, что застану тебя здесь?

Татьяна улыбнулась еле-еле. Из глаз вытекли слезинки. Отец ее смотрел на меня, как коршун на цыпленка. В уме я держал просьбу врача, о том, чтобы создать у девушки позитивный настрой, но боялся открыть рот, чтобы не выдать правду о ее состоянии.