Робин

Я мог бы показать ему часы с цепочкой, но побоялся, что Громиле они приглянутся, и он их отберёт.

— Нет.

— Нет? — переспросил Уолтер. — Тогда убирайся, и чтобы я тебя больше не видел. Если ты ещё раз появишься у меня на дороге, ты пожалеешь, что родился на свет. Вон отсюда и позабудь даже самое моё имя.

Я был расстроен и разочарован. Возможность приобрести прекрасную профессию разлетелась в дым, потому что овладевать ею самому, без умелого учителя было безрассудно. От досады я чуть было не отправился к Дедушке Тиму, но вовремя одумался, потому что принимать важные решения следовало в спокойной обстановке, тщательно всё взвесив, а не в том состоянии, в каком я был сейчас.

Я ушёл домой и лёг в угол на свой матрац, куря без удовольствия и уныло глядя на то место, где ещё недавно лежал отец. Сначала Громила меня не столько напугал, сколько озадачил, но потом я стал вспоминать, как странно он себя вёл при нашем первом и единственном разговоре с глазу на глаз, и пришёл к выводу, что он по каким-то причинам имеет на меня зуб и лишь отец служил между нами преградой, а теперь ничто не мешает ему со мной разделаться. Правда, он выразился достаточно ясно, пригрозив, что разделается со мной, только если я буду ему мешать, но это он сказал в трезвом виде, а в пьяном он может забыть о своём обещании. Лучше, и в самом деле, не попадаться ему на глаза.

Но что мне делать? Сегодня я ещё сыт, а завтра могу поработать на рынке и что-нибудь ухватить с прилавка или у зазевавшегося джентльмена, чьё состояние от этого не уменьшится. Но чтобы этому недостойному делу посвятить всю жизнь, надо было совсем не иметь честолюбия. Жаль, что пока я не могу сколотить приличную шайку и отправиться в лес, чтобы там грабить проезжающих. Как-то я попытался навербовать в разбойники приятелей, но у всех у них нашлись отговорки, так что эта великая задача пока не может быть осуществлена.

Я поел хлеба с сыром, запил водой и от нечего делать лёг спать. Всё было бы хорошо, но в мой сон вкрался кошмар. Мне приснилось, что щелястая дверь в мою конуру, которая поворачивается лишь на одной петле, поэтому её надо приподнимать, стала прозрачной и сквозь неё на меня глядит чёрный человек, лица которого не видно. Потом он входит внутрь и медленно идёт ко мне. Я проснулся в ужасе, с криком, а потом разозлился на Громилу. Это он напугал меня до такой степени, что мне вновь привиделся давний кошмар, а я не такой парень, чтобы меня можно было запугивать. Я кроток и терпелив, но лучше не выводить меня из терпения, не то обидчику будет плохо. Мне не в чем было себя упрекнуть, кроме одного — стойких кошмаров, поэтому я стыдился их и всеми возможными способами пытался доказать самому себе своё бесстрашие, пускаясь иногда в безрассудные и опасные предприятия. Вот и сейчас чёрный человек заставил меня принять решение, которое при других обстоятельствах не пришло бы мне в голову. Я решил, что поведение Громилы указывает на тайну, которая имеется в его жизни, и я эту тайну узнаю. Я прослежу за ним в эту ночь в отместку за ужас, который вызвал во мне чёрный человек, и буду продолжать слежку и в дальнейшем при каждой возможности, пока не пойму, почему он говорил со мной так странно и почему его интересовало, сказал ли мой отец что-нибудь перед смертью.

Я осуществил своё намерение и, когда стемнело, вышел на улицу. В это время Громилу можно было найти у Бетси Симмонс, известной своим пристрастием к нему. Я не знал, пойдёт ли он сегодня на дело или будет отдыхать, но решил укрыться где-нибудь и не спускать глаз с двери, в которую он должен был выйти. Обидно, конечно, если он так и не появится, но, как я уже сказал, я очень терпелив и привык претворять свои планы в жизнь или хотя бы прилагать к этому усилия, тем более, что я не был ничем занят и мне хотелось развлечься.

Я больше часа просидел за грудой мусора, внимательно следя за дверью и отвлекаясь лишь затем, чтобы определить, не идёт ли кто-нибудь по улице, и, наконец, заметил удаляющуюся фигуру Громилы. Как он проскользнул под самым моим носом, не понимаю, но на раздумья времени у меня не оставалось, и я поспешил за ним. Когда перед ним оказывался какой-то источник света, я видел лишь чёрную фигуру, и мне казалось, что она походит на чёрного человека без лица из моего кошмара, только роли сейчас переменились, и не он меня преследует, а я его.

Так мы и шли, пока не вышли к богатым красивым домам. Было похоже, что Громила что-то задумал, а мне это было даже на руку, потому что давало возможность понаблюдать за работой специалиста. Взломщик огляделся и ступил под арку, а я, укрытый густой тенью, скользнул за ним.