Роберт Вуд. Современный чародей физической лаборатории

Таким образом, формальное вступление Вуда в область физики было отмечено проявлением его экспериментального таланта, который характеризует всю его дальнейшую работу. Он продолжал экспериментировать, и две его статьи — одна о методе демонстрации на лекции оптической "каустики" и другая — об остроумном способе определения продолжительности вспышки взрывающегося газа — были опубликованы в London, Edinburgh and Dublin Philosophical Magazine (сокращенно Phil. Mag.), который был ведущим изданием по физике на английском языке.

Но самое значительное событие берлинских дней Вуда еще должно было произойти. Вот его собственный рассказ о нем:

"Одним памятным утром в начале зимы 1895 года к нам пришел в страшном возбуждении профессор Блазиус. "Пойдемте со мной — мы получили только что удивительную вещь". Мы поспешили за ним в одну из маленьких комнат, на стене которой увидели полдюжины или больше странно выглядевших фотографий человеческую руку в натуральную величину, с ясно видимыми костями, кошелек с монетами внутри, связку ключей в деревянном ящике и другие объекты. "Что же это такое?" — спросили мы. "Они только что получены с утренней почтой Geheimrath'a (тайного советника). Их прислал профессор Рентген из Вюрцбурга. Они сделаны с помощью нового вида лучей, которые проникают сквозь самые непрозрачные вещества и бросают тень металлических и других плотных предметов на фотографическую пластинку. Он назвал их Х-лучами, так как буквой х обыкновенно обозначают неизвестное количество в алгебре, а он не знает, что представляют из себя эти лучи. Они исходят из стеклянной стенки вакуумной трубки в том месте, где на нее падают катодные лучи".

Днем в мою комнату вошел Варбург, держа в руке тоненькую брошюрку в десять страниц — оттиск статьи Рентгена — и спросил меня, хочу ли я прочесть ее — если да, то он оставит ее на своем столе после обеда. Страницы оттиска еще не были разрезаны — я разрезал их, прочел статью и оставил на прежнем месте на его столе.

Вечером он вбежал в мою комнату, полный ярости: "Герр Вуд, зачем вы разрезали эти страницы?" Он хотел этим сказать, что он взял брошюру у газетчика на углу (их продавали по всему Берлину, по десять центов за экземпляр), что Рентген и так прислал бы ему оттиск, а теперь ему придется платить газетчику, так как я испортил оттиск, разрезав его. Я сказал, что ведь сам он предложил мне прочесть его и что очень неудобно читать, не разрезав страниц. "Почему? — возразил он. — Вы могли читать так (он засунул палец между страницами, раздвинул и заглянул снизу). Так делал я сам". Я ответил, что с удовольствием сам заплачу газетчику и оставлю оттиск себе. "Хорошо. Вы можете сделать это", — просиял он. Оттиск до сих пор у меня.

Через день или два вей лаборатория гудела и жужжала от вибрирующих пружинных прерывателей всех катушек Румкорфа, которые только можно было разыскать в шкафах и ящиках. Все, кто умел выдувать стекло и имел доступ к вакуумному насосу, были заняты изготовлением грушевидных стеклянных сосудов, впаиванием электродов и кропотливым откачиванием трубок неуклюжими ртутными насосами — это было все, что мы тогда имели. Лаборатория помешалась на Х-лучах. Мы фотографировали наши руки, мышей, маленьких птичек и тому подобные вещи. Я написал длинную статью об открытии, иллюстрировал ее фотографиями и послал в наиболее распространенную газету Чикаго. Это было первое сообщение, достигнувшее Америки, если не считать телеграммы в пять строчек. Статья была возвращена мне издателем, сказавшим, что они уже опубликовали в воскресном номере целую страницу, посвященную этому открытию, иллюстрированную снимками, сделанными фотографом с Южной стороны, который опередил и побил Рентгена — он фотографировал внутренность рояля сквозь крышку, пишущую машинку сквозь металлический футляр и другие невероятные вещи. Все это, конечно, оказалось надувательством.

Я сразу же опять послал статью в Century Magazine, она появилась в ближайшем номере, и даже после этой длинной задержки это в Америке было первое настоящее сообщение об открытии Рентгена.

Когда оканчивались требуемые лабораторные работы, новичок по обычаю просил у одного из профессоров темы для исследования. Но мне во время чтения книг пришло в голову несколько идей, и к тому же я отыскал на чердаке лаборатории угол, который был идеальным местом для экспериментирования в одиночку. Он был просторный и не на дороге. Кроме того, это был. склад старых аппаратов, приборов и картонок, полных брошенных вакуумных трубок и стеклянных колб, употреблявшихся ранее знаменитым Гольдштейном, некоторые из открытий которого в области электрических разрядов в высоком вакууме предвосхитили работы Крукса в Англии.