Роберт Вильямс Вуд. Современный чародей физической лаборатории

«Одним памятным утром в начале зимы 1895 года к нам пришел в страшном возбуждении профессор Блазиус. „Пойдемте со мной – мы получили только что удивительную вещь“. Мы поспешили за ним в одну из маленьких комнат, на стене которой увидели полдюжины или больше странно выглядевших фотографий – человеческую руку в натуральную величину, с ясно видимыми костями, кошелек с монетами внутри, связку ключей в деревянном ящике и другие объекты. „Что же это такое?“ – спросили мы. „Они только что получены с утренней почтой Geheimrath'a (тайного советника). Их прислал профессор Рентген из Вюрцбурга. Они сделаны с помощью нового вида лучей, которые проникают сквозь самые непрозрачные вещества и бросают тень металлических и других плотных предметов на фотографическую пластинку. Он назвал их Х-лучами, так как буквой х обыкновенно обозначают неизвестное количество в алгебре, а он не знает, что представляют из себя эти лучи. Они исходят из стеклянной стенки вакуумной трубки в том месте, где на нее падают катодные лучи“.

Днем в мою комнату вошел Варбург, держа в руке тоненькую брошюрку в десять страниц – оттиск статьи Рентгена – и спросил меня, хочу ли я прочесть ее – если да, то он оставит ее на своем столе после обеда. Страницы оттиска еще не были разрезаны – я разрезал их, прочел статью и оставил на прежнем месте на его столе.

Вечером он вбежал в мою комнату, полный ярости: «Герр Вуд, зачем вы разрезали эти страницы?» Он хотел этим сказать, что он взял брошюру у газетчика на углу (их продавали по всему Берлину, по десять центов за экземпляр), что Рентген и так прислал бы ему оттиск, а теперь ему придется платить газетчику, так как я испортил оттиск, разрезав его. Я сказал, что ведь сам он предложил мне прочесть его и что очень неудобно читать, не разрезав страниц. «Почему? – возразил он. – Вы могли читать так (он засунул палец между страницами, раздвинул и заглянул снизу). Так делал я сам». Я ответил, что с удовольствием сам заплачу газетчику и оставлю оттиск себе. «Хорошо. Вы можете сделать это», – просиял он. Оттиск до сих пор у меня.

Через день или два вей лаборатория гудела и жужжала от вибрирующих пружинных прерывателей всех катушек Румкорфа, которые только можно было разыскать в шкафах и ящиках. Все, кто умел выдувать стекло и имел доступ к вакуумному насосу, были заняты изготовлением грушевидных стеклянных сосудов, впаиванием электродов и кропотливым откачиванием трубок неуклюжими ртутными насосами – это было все, что мы тогда имели. Лаборатория помешалась на Х-лучах. Мы фотографировали наши руки, мышей, маленьких птичек и тому подобные вещи. Я написал длинную статью об открытии, иллюстрировал ее фотографиями и послал в наиболее распространенную газету Чикаго. Это было первое сообщение, достигнувшее Америки, если не считать телеграммы в пять строчек. Статья была возвращена мне издателем, сказавшим, что они уже опубликовали в воскресном номере целую страницу, посвященную этому открытию, иллюстрированную снимками, сделанными фотографом с Южной стороны, который опередил и побил Рентгена – он фотографировал внутренность рояля сквозь крышку, пишущую машинку сквозь металлический футляр и другие невероятные вещи. Все это, конечно, оказалось надувательством.

Я сразу же опять послал статью в Century Magazine , она появилась в ближайшем номере, и даже после этой длинной задержки это в Америке было первое настоящее сообщение об открытии Рентгена.

Когда оканчивались требуемые лабораторные работы, новичок по обычаю просил у одного из профессоров темы для исследования. Но мне во время чтения книг пришло в голову несколько идей, и к тому же я отыскал на чердаке лаборатории угол, который был идеальным местом для экспериментирования в одиночку. Он был просторный и не на дороге. Кроме того, это был склад старых аппаратов, приборов и картонок, полных брошенных вакуумных трубок и стеклянных колб, употреблявшихся ранее знаменитым Гольдштейном, некоторые из открытий которого в области электрических разрядов в высоком вакууме предвосхитили работы Крукса в Англии.