Роберт Маккаммон. Рассказы (СИ)

Кэлвин на миг задержал взгляд на безжизненном теле. Из-под ложечки внезапно поднялась волна тошноты. Закружилась голова. Кэлвин почувствовал, что не владеет собой, что затерялся в ещё более глубоком сумраке. Он развернулся и, спотыкаясь, выбрался в коридор. Там он согнулся пополам и его вырвало. Наружу ничего не вышло, однако вкус крови во рту заставил Кэлвина пожалеть, что у него нету мыла. «Что я натворил?» — подумал он, привалясь к стене. По лицу каплями стекал пот, рубаха липла к спине. Он опустил взгляд к своему боку. В сорочке было две дыры с обожжёнными порохом краями. «Это должно было бы убить меня, — осознал Кэлвин. — Отчего же не убило? Как я попал сюда, в магазин? Почему так разделался с мистером Марко?» Он сплюнул, потом ещё и ещё; от вкуса крови мутился рассудок. Кэлвин потыкал пальцем в дёсны. Все зубы опять пришли в норму. Всё пришло в норму.

Во что меня превратила эта коробка с гримом? Кэлвин носовым платком вытер с лица пот и опять шагнул в офис. Да. Мистер Марко по-прежнему был мёртв. В стене по-прежнему красовались два пулевых отверстия. Кэлвин задумался, где же Марко держит деньги. Раз он мёртв, сообразил Кэлвин, они ему больше не понадобятся. Верно? Он перегнулся через стол, избегая неподвижного взгляда мёртвых глаз, и принялся рыться в ящиках. В нижнем, под всевозможными бумагами и прочей дребеденью, лежал белый конверт с напечатанной на нём фамилией КРОУЛИ. Кэлвин заглянул внутрь. Сердце подпрыгнуло в груди: в конверте лежало самое малое пять тысяч долларов; «небось, та монета, которой Кроули собирались заплатить за мою смерть», — подумал Кэлвин. Он взял деньги и кинулся наутёк.

* * *

Пятнадцатью минутами позже он тормозил на стоянке у «Клуба Зум». В красном свете неоновых трубок он, дрожа от радости, заново пересчитал деньги. Пять с половиной тысяч долларов! Таких денег Кэлвин не видел никогда в жизни.

Ему отчаянно хотелось пива — смыть вкус крови. Да и Дийни, должно быть, уже в клубе, танцует. Сунув деньги в задний карман, он заспешил через стоянку к «Клубу Зум». Внутри взбесившимися молниями полыхали цветные фонари-мигалки. Откуда-то из темноты гремел музыкальный автомат, дробь басового барабана болезненно отдавалась в ещё не успокоившемся желудке Кэлвина. У стойки и за рассыпанными по залу столиками потягивали пиво редкие посетители. Они смотрели на сцену, где равнодушно вращала бедрами одна из девиц. Кэлвин взобрался на табурет у стойки.

— Эй, Майк! Дай-ка пивка. Дийни уже здесь?

— Да. Она там, за сценой. — Майк подтолкнул к нему кружку с пивом, потом нахмурился. — Ты в порядке, Кэл? Вид у тебя такой, точно ты привидение увидел.

— Я в полном ажуре. Или буду в полном ажуре, как только прикончу вот это. — Кэлвин одним глотком осушил больше половины кружки, прополоскав рот. — Так-то лучше.

— Что лучше, Кэл?

— Ничего. Забудь. Мать честная, ну и холодно же тут!

— Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — спросил Майк. Он казался искренне встревоженным. — Здесь, небось, градусов тридцать. Кондиционер сегодня под вечер опять сдох.

— Ты за меня не волнуйся. Всё отлично. А как увижу свою девчонку, станет ещё лучше.

— Угу, — тихо проговорил Майк. Он стёр тряпкой пивные брызги со стойки. — Я слыхал, ты на той неделе купил Дийни подарок, золотую цепочку. Сильно обеднял?

— Примерно на сотку. Впрочем, потратиться стоило хоть бы просто для того, чтоб увидеть, как моя прелесть улыбнется… Я хочу попросить её скатать со мной на несколько дней на юг, в Мексику.

— Угу, — опять сказал Майк. Теперь он оттирал воображаемые брызги. Наконец он поглядел прямо в глаза Кэлвину. — Ты хороший парень, Кэл. От тебя тут ни разу не было неприятностей. Могу точно сказать, ты — мужик что надо. Просто… Ну, ладно! С души воротит, как подумаю, что тебя вскорости ждёт. Нету мочи на это смотреть.

— А? Это что же значит?

Майк пожал плечами.

— Давно ты знаешь Дийни, Кэл? Несколько недель? Девки вроде неё приходят и уходят, мил человек. Нынче здесь, завтра там. Само собой, поглядеть на неё приятно: все они красотки и торгуют своей наружностью так, точно их тела — недвижимость в прибрежной полосе Малибу. Понял, к чему я клоню?

— Нет.

— Ладно. Как мужчина мужчине. По-дружески, лады? Дийни из тех, кто берёт, Кэл. Она высосет тебя досуха и пинком выкинет на помойку. У неё на верёвочке не то пять, не то шесть парней.

Кэлвин моргнул; в животе опять бурлило.

— Ты… ты врёшь.

— Святой истинный крест. Дийни играет тобой, Кэл; то вытянет, то макнет — точно рыбку с крючком в брюхе…

— Врешь! — Кэлвин с пылающим лицом поднялся со своего места и перегнулся через стойку к бармену. — Ты не имеешь права так говорить! Все это враки! Небось, хочешь, чтоб я от неё отступился, пусть тебе достанется? То-то удобный случай! Я пошёл. Сейчас же я повидаюсь с ней, а ты лучше не пытайся меня остановить! — Он двинулся от стойки. Голова шла кругом, как волчок.

— Кэл, — тихо сказал Майк, и в его тоне слышалась жалость. — Дийни не одна.