Роберт и Арабелла

Арабелла хотела что-нибудь сказать, чтобы нарушить их сосредоточенность друг на друге, но не могла подобрать нужных слов. В этом молчании было что-то угрожающее, требование расстаться с чем-то дорогим и важным, что составляет часть ее души.

– Я никогда не видела Калифа с сукой. Он кастрирован? – Она улыбнулась цыгану, притворяясь, что действительно обеспокоена судьбой собаки.

– Калиф предпочитает женщин.

– Кто его этому научил? – спросила она, глядя в окно.

– Я. Ты никогда не видела, как совокупляются женщина и собака?

– Видела. Я же говорила тебе: если живешь в замке, многое видишь. У одной из фрейлин королевы была такая собака. А где ты берешь женщин для Калифа?

– В деревнях. Иногда за деньги, иногда женщины сами предлагают. Они говорят, что удовольствия гораздо больше, чем с мужчиной, а риска забеременеть нет. Меня это устраивает – по крайней мере, он не бегает за суками, когда мы проезжаем через деревни.

Арабелла обернулась к нему и заметила на стуле лютню. Обрадовавшись, что найдено хоть какое-то занятие, она схватила ее и стала неспешно перебирать струны, внимательно прислушиваясь. И неожиданно запела тихим чистым голосом ту песню, которую слышала от трубадура, выступавшего на празднике в тронном зале замка. Роберт наблюдал за ней без улыбки, заметив перемену в ее настроении и страстно желая, чтобы она снова пришла к нему.

Глава 7

– Я так и не поняла, день сейчас или ночь? – поинтересовалась Арабелла, наигрывая на лютне печальную мелодию. Она овладела этим инструментом в возрасте четырех или пяти лет, и теперь играла с непревзойденным мастерством.

– Сейчас полдень. Я все утро провозился с лошадьми, если ты помнишь…

– Я помню, что произошло в то время, когда ты с ними возился.

Он стоял, прислонившись к стене и скрестив на груди руки. Казалось, ему не терпится начать этот головокружительный многочасовой любовный поединок, так же как и ей самой. Три, четыре, пять часов, а может быть, и дольше, если она выполнит обещание и будет лежать тихо, когда он того потребует. Если она сдержит свою страстность и не поддастся желанию ускорить процесс, который приводит к взрыву эмоций, потрясающему их обоих.

– Ты не голодна? – Он кивнул в сторону стола, на котором стояло блюдо, покрытое белой дамасской тканью. – Я купил еду во время последнего похода в деревню. Все свежее.

Говоря о еде, он не спускал горящего взора с ее грудей, подкрашенных сосков, плоского живота, округлых бедер и темного треугольника мягких пушистых волос. Его взгляд был пристальным и призывным, а в ее сердце росло предчувствие чего-то страшного. Она огляделась, словно в поисках места, где можно было спрятаться, не выпуская из рук лютни и притворяясь, что занята музицированием.

– Я не голодна. А ты?

– А я проголодался.

Он прошел мимо нее к столу, отломал ногу у каплуна и начал жадно есть, затем предложил ей кусочек. Она нерешительно согласилась. Они стали есть вместе, по очереди вгрызаясь в нежное мясо.

Наслаждаясь едой, она закрыла глаза. Когда он коснулся ее рукой, она раздвинула ноги и его пальцы проникли в нее. Она сжала в ладони его естество.

Свободной рукой он отломал еще одну ногу у каплуна и, дразня, поднес ее ко рту Арабеллы. Они предались любовной игре, распаляя, друг в друге желание утоления плотского голода. Каплунья нога была отложена в сторону, и они медленно, словно нехотя, стали передвигаться по направлению к кровати. Над ними отчетливо проступал знак судьбы, о чем догадывался он, но не подозревала она.

Арабелла легла на спину, заложив руки за голову, и смотрела, как он встает перед ней на колени. Она улыбалась вопросительно и напряженно, почти испуганно.

– Что ты собираешься со мной делать?

– То, что ты сама захочешь. И как захочешь.

– Я слышала, что если мужчина и женщина… – нерешительно начала она, раздвинув ноги.

__ Что?

– Если мужчина и женщина очень сильно хотят друг друга, то их молитвы будут услышаны. И они смогут никогда не разлучаться.

– Не разлучаться?

– Не разделяться, – прошептала она. – Они могут остаться… если захотят… единым целым навсегда… и умереть вот так же…

– Арабелла, Арабелла, тебя научили этому в твоем замке?

– Ты тоже когда-то жил в замке. Но только не рассказывай мне об этом, – поспешно добавила она. – Не говори мне о том, как ты был со своей графиней вместе на протяжении трех, четырех или пяти часов. – Она смотрела на него без улыбки, пораженная вспышкой ревности к женщине, которую он не видел долгие годы и о которой почти забыл. – Ты делал с ней это?

Он взглянул ей прямо в глаза и ничего не ответил.

– Наверняка делал, – ответила вместо него Арабелла и вскочила с постели.

Он развернулся и сел на краю кровати в той позе, в которой часто размышлял: ноги широко расставлены, локти уперты в колени, голова опущена, взгляд устремлен в пол.

– Какое это имеет значение? – спросил он, наконец.