РО (о загадочной судьбе Роберта Бартини)

У Яковлева мы читаем, что технический комитет слета возглавлял Н. Анощенко. Но только до конца соревнований. Его планер «Макака» признали чрезвычайно неудачным — по этой ли причине или по какой-то другой, но от руководства техкомитетом он отошел. О том, кто его заменил, Яковлев умалчивает. Между тем оказалось, что после Анощенко председателем техкомитета Московского Общества друзей Воздушного Флота был избран… Бартини! Могло ли такое случиться, если бы он не принимал активнейшего участия в делах первого слета? Во втором слете, который состоялся два года спустя, Бартини участвовал как конструктор и пилот. В Коктебель он привез планер, построенный вместе с В. Мясищевым, будущим создателем знаменитых стратегических бомбардировщиков. В том же 1925 году был удовлетворен рапорт Бартини о переводе из Москвы в Севастополь, в гидроавиацию Черноморского флота.

…Два вопроса настоятельно требуют ответа: почему о Бартини промолчал Арцеулов — в книге Галлая, и почему о крымских делах молчит Бартини — в книге Чутко?

— Вопрос один: о чем они молчат? — подхватил догадливый Скептик. Но, припомнив свои обязанности, брюзгливо добавил — Могли, конечно, гражданку какую-нибудь не поделить…

Могли. Но вот что любопытно: уже после второй публикации статьи о «невидимке» К. Арцеулов в беседе с одним из литсотрудников «Техники-молодежи» припомнил, что во время первой мировой войны он встречался с немецким «невидимым самолетом»! «Это был „Альбатрос“ с прозрачной обшивкой. Увидев мой „Ньюпор“, он развернулся и… пропал! Словно растворился в воздухе!»

…О чем же молчали Бартини и Арцеулов? Ответ возможен только самый косвенный. В 1927 году, совершенно неожиданно для друзей и коллег, летчик-испытатель, «победитель штопора» Константин Арцеулов уходит с Научно-опытного аэродрома в организацию, занимавшуюся аэрофотосъемкой. Дело новое, интересное, но для пилота весьма рутинное. Два года один из первых русских асов на стареньком «хэвиленде» утюжит небо над горами Внутреннего Тянь-Шаня. Как раз там, где помещают таинственную Шамбалу некоторые древние тексты. Странное совпадение: известный писатель-фантаст И. Ефремов просил жену после его смерти развеять прах «над скалистыми вершинами Тянь-Шаньских гор». Среди тех, кто мог помочь ей в этой технически сложной операции, Ефремов называет О. К. Антонова, с которым он познакомился в Коктебеле. Олег Константинович дружил с Бартини. И даже написал предисловие к первому изданию книги И. Чутко. А в 1950 году, когда над «красным бароном» вновь сгустились тучи, Антонов устраивает его к себе — в Новосибирский научно-исследовательский институт авиации.

ГЛАВА VII

Аристократ не может быть бывшим — это как пресловутая осетрина второй свежести. «Бывший аристократ» Бартини был потрясающе небрежен в одежде и неразборчив в еде. Размышляя о судьбах Вселенной, экс-барон пил жуткую бурду из крепчайшего чая и кофе со сгущенкой один к двум. Ненавидел порядок и любил женщин. До очень преклонных лет… Конструктор Божьей милостью, блистательный аэродинамик, но мало кто догадывался — с какой тайной скукой он отрабатывал свой хлеб!

Инженер, поэт, художник, физик, пилот, зек, барон, революционер, разведчик… Парадокс Агриппы: «Я — Бог, я — герой, я — философ, я — демон, я — весь мир, на деле же это просто утомительный способ, что меня нет».

А был ли мальчик?

Здесь чрезвычайно важны детали. На нестыковке мелочей гибнут разведчики и делаются открытия. Безразличие в одежде? Странные вкусы? А где вы видели гениев без причуд? Гениальность аномальна по определению — и самый въедливый исследователь, понимающе усмехнувшись, пройдет мимо кричащих «чудачеств» гения. Таких, например, как красная комната в квартире Бартини. О ней мы уже, кажется, упоминали, но оказалось, что красный цвет свойствен и для ритуальных помещений в ложах высшего — «андреевского» — масонства:

«…Обрядность высоких степеней, т. е. андреевского или шотландского масонства, символизировала борьбу за идеал силой, славу мученичества за идею, нещадную жестокость к врагам и предателям. Андреевское или шотландское масонство называлось красным. Члены красных лож долженствовали быть неустрашимыми борцами за идеи…» — писала Т. Соколовская в сборнике «Масонство: его прошлое и настоящее», изданном в 1914 году в Киеве.

— В огороде — бузина, а в Киеве — дядька!

Возможно. Кстати, о Киеве — в известных списках российских масонов предреволюционного периода, составленных историком Б. И. Николаевским, фигурируют два киевлянина: де Роберти и де Ла-Барт. Совпадение? О первом ничего узнать не удалось, а вот граф Фердинанд де Ла-Барт, по мнению литературоведа Ирины Галинской, оказал большое влияние на… Булгакова! Он был известен своим переводом «Песни о Роланде» и комментариями к поэме XIII века «Песня об альбигойском крестовом походе».

— Булгаков, масоны, альбигойцы, Шамбала, — проворчал Скептик. — Вы полагаете, это поможет нам понять, как была устроена бартиниевская «невидимка»? Если она вообще была как-то устроена…