Риверстейн

Зато Данила заметно приободрился. Весть, что погибшая сестренка не упырь, похоже, его обрадовала. Во дворе недовольно всхрапнул конь, словно поторапливая нас, и я встала.

– Пора возвращаться. Данила, не унывай, мы что-нибудь придумаем. И постарайся отдохнуть, на тебя смотреть страшно. Пойдем, Ксеня, нужно вернуться, пока нас не хватились.

– Или коня, что вероятнее, – ввернул сметливый Данила. Ксеня согласно хмыкнула.

Кайрос под навесом нетерпеливо перебирал копытами и фыркал, озираясь.

– Но-но, – похлопала я его по шее, пытаясь успокоить. – Тихо!

Жеребец фыркнул, но успокоился и позволил на себя усесться.

– Завтра после вечерней трапезы встречаемся в часовне, – постановила Ксеня и скомандовала Даниле: – Не опаздывай!

Парень ошарашенно посмотрел на нахалку, но почему-то не возразил. Только молча кивнул.

– Спасибо, что… волновались за меня, – тихо сказал он, глядя на меня. Я улыбнулась, а подруга тронула поводья, и мы выехали за частокол.

В темном небе молчаливо плыл серебряный месяц, то ныряя рыбкой в темные, набухшие влагой облака, то снова показываясь над ними, и тогда черно-синие тени деревьев резали дорожку конусами, как пером расчерчивали: светлая полоска, темная, светлая… темная. Студеный ветер гонял по снежному насту сухие иголки, путался в кронах сосен и норовил залезть под плащ, выстудить тело холодом. Руки без рукавиц зябли, капюшон постоянно слетал с головы, и я пожалела, что не взяла платок.

Обратный путь показался нам длиннее и страшнее. Скакать галопом по темной дороге, хоть и знакомой, мы опасались, шли рысью, почти не натягивая поводья и доверяя выбор дороги жеребцу.

У меня из головы не выходил рассказ Данилы, я все представляла ту девочку, умирающую от клинка. Кто и зачем это сделал? Парень прав – только монстр способен на такое. И где его искать? А даже если найдем, сможем ли остановить? Что за страшное подземелье видел Данила в своем сне-видении?

Может, лучше рассказать кому-нибудь о том, что мы узнали? Но кому? Где найти того человека, который поверит нам: двум послушницам и деревенскому парню, не сочтет за выдумки, а еще страшнее – не примет нас за пособников колдунов?

Кому-то из настоятельниц? Бррр… Точно нет. Тогда кому? И еще какая-то смутная мысль-воспоминание не давала мне покоя, вертелась в голове как назойливый комар, а в руки не давалась…

Ксеня вскрикнула, сбив меня с мысли. Кайрос захрипел и встал на дыбы, мы не удержались и кубарем полетели на землю. Удар смягчили опавшие иголки, ковром устилавшие дорожку и припорошенные снегом, но все равно был весьма болезненным. Где-то рядом ругалась подруга, запутавшись в накрывшем ее плаще, так что я не стала спрашивать, жива ли она, а сразу подняла голову. На дорожке перед гарцующим жеребцом застыли, ощерившись, три волка.

Самый крупный – впереди, серый с серебряными подпалинами и крупными мощными лапами, чуть согнутыми: волк был готов к прыжку. Оскаленная пасть почти прижата к земле, желтые звериные глаза рассматривают своих жертв с убийственным бешенством. Два зверя по бокам и чуть сзади казались тенями вожака: та же поза, те же дикие глаза.

Нас разделял только конь, гарцевавший на задних ногах и оглашающий округу ржанием. Ксеня охнула, потом осторожно дотянулась до ближайшего камня и сжала его в кулаке.

– Не шевелись, – одними губами сказала она.

Я даже дышать боялась, чтобы не спровоцировать зверей. Зацепила взглядом каменную стену Риверстейна, который был совсем близко, мы не доехали до разлома всего-то полверсты.

– Только бы конь не ускакал, – прошептала Ксеня.

Кайрос метался по дорожке, высоко вскидывая копыта и не пропуская зверей, поводья свободно болтались по бокам. Но я понимала, что вскочить в седло и умчаться мы не сможем. Пока одна полезет на коня, волки кинутся на другую. Ксеня словно услышала мои мысли.

– Я отвлеку их, а ты лезь в седло, – приказала она. – Я… за тобой.

– Ты не успеешь. Так что не вижу в этом смысла.

– А в том, что нас сожрут тут обеих, ты видишь смысл? Лезь, говорю тебе!

– Сама лезь! – огрызнулась. – А я за тобой!

– Ага, с твоей ловкостью как раз к утру управишься, – хмуро буркнула Ксеня и зажала в кулаке второй камень. – Ну же, Ветряна, не упрямься!

– Я никуда без тебя не полезу! – выкрикнула я.

Волк пригнулся еще ниже и зарычал. В его бешеных глазах застыла ярость, белая пена вскипала на клыках.

Кайрос встал на дыбы, отчаянно молотя в воздухе передними копытами. Пока мы переругивались, волки изменили позицию. Центральный остался на месте, а боковые осторожно стали обходить нас слева и справа, зажимая в кольцо.

– Ветряна, лезь! – заорала Ксеня и метнула булыжник в левого зверя. Тот взвился, пригнулся и прыгнул. Ксенька метнулась в сторону, в одну секунду выскочив из плаща, оставшегося в зубах хищника, и кувырком шлепнулась на дорожку, уткнувшись лицом в грязь. Волк отскочил, волоча по земле плащ и недоуменно мотая головой.