Ритуал взаимодействия

Конечно, коммерциализация приносит окончательное смешение воображения и действия. И она имеет экологический аспект. В галереях игровых павильонов городов и летних курортов свободно доступны места, где посетитель может быть звездным исполнителем в азартных играх, оживленных тем, что они влияют на последствия в очень незначительной степени. Здесь человек без социальных связей может бросить монетки в игровой автомат, чтобы продемонстрировать другим автоматам, что он обладает социально одобряемыми качествами характера. Эти обнаженные маленькие судороги Я происходят на краю мира, но там, на краю, — действие и характер.

Как переводить Эрвина Гофмана: история этой книги

Путь к русскоязычному читателю этой очень важной книги классика социологии и социальной психологии третьей четверти XX в., ярчайшего представителя символического интеракционизма Эрвина Гофмана был долгим и непростым. Сама история работы над переводом заслуживает особого комментария.

Еще в прошлом веке книга Гофмана была включена в программу «Translation Project» Института «Открытое общество», больше известного как Фонд Сороса. Программа, напомним, финансировала переводы и издание на русском языке работ классиков гуманитарных дисциплин. Непосредственно финансирование производилось после положительной оценки экспертами Фонда выполненного и подготовленного к печати перевода. Работа выполнялась нами, как всегда, тщательно, и мы были очень удивлены, получив отрицательный отзыв эксперта С.П. Баньковской.

Справедливо констатируя, что «текст оригинала нетривиален и достаточно сложен для стилистически гладкого перевода, не говоря уже о сложности проникновения в суть самой теории и понимания ее», она сочла, что «переводчики не обременяли себя этими сложностями, а научный редактор отнесся к переводу более чем снисходительно (переводчики вообще мало интересовались даже принятой в нашей социологической литературе транслитерацией имени автора)». Эксперт приводила в отзыве целый ряд примеров «небрежностей», «импровизации» в отношении переводчика к тексту, перевода (о ужас!) одного английского слова в разных местах разными русскими словами и т. п., и общий вывод заключался в том, что «в таком виде перевод представляется не только бесполезным, но и вводящим читателя в заблуждение».

Вовсе не считая подготовленный нами перевод безупречным, мы были благодарны эксперту за указания на ряд замеченных ею ошибок, опечаток и неточностей. Однако ссылки на якобы устоявшиеся традиции перевода, а также сам подход эксперта к сути перевода гуманитарной литературы представлялись нам необъективными.

Ссылаясь на социологическую традицию, эксперт выдавала желаемое за действительное. Устоявшейся традиции в переводе терминов Гофмана и даже транслитерации его имени нет и сейчас, даже если брать одни социологические работы, и тем более не было в 1999 г., когда развернулась эта дискуссия. Единственной публикацией Гофмана на русском языке являлся на тот момент перевод фрагмента книги о самопрезентации в хрестоматии «Современная зарубежная социальная психология. Тексты», выпущенной издательством МГУ в 1984 г. тиражом 39900 экземпляров[259]. При этом указанная публикация с момента выхода и по сей день входит в литературу к семинарским занятиям по курсу общей психологии для студентов факультета психологии МГУ всех специализаций. Тем самым психологическая традиция внесения идей Гофмана в отечественный научный оборот вряд ли менее весома, чем социологическая, и стремление рецензента монополизировать и приватизировать трактовку идей такого сложного и неоднозначного мыслителя, как Э. Гофман, не могло вызвать у нас понимания. Для многих социологов он до сих пор остается маргиналом, многие фундаментальные издания по социологии его игнорируют, его подходу «не удается органически влиться в социологическую традицию»[260]. Ему даже не нашлось места в огромном «Энциклопедическом социологическом словаре» под ред. Г.В. Осипова (М., 1995). «Для огромного количества поклонников Гоффман является исключительно автором многочисленных социально-психологических этюдов и эссе»[261].