Ритуал последней брачной ночи

Дело сдвинулось с мертвой точки, когда в нижнем ящике стола я нашла коробку с документами. В коробке валялся паспорт на имя Нестерова Игоря Аркадьевича, а также охотничий билет за номером 1354 и служебное удостоверение частной охранной структуры «ЛОКИС» за номером 19. Отложив в сторону охотничий билет и удостоверение, я сосредоточилась на паспорте.

Из паспорта следовало, что Игорь Аркадьевич Пестерев, русский, родился 14 апреля 1965 года в городе Алапаевске Свердловской области. И. А. Пестерев был прописан в г. Кронштадт, ул. Кронштадтская, 73, кв. 8.

Тот самый адрес, та самая дерматиновая дверь, которую вскрыл Рейно. Та самая квартира, в которой мы обстряпываем сейчас свои темные делишки.

Некоторое время я изучала физиономию владельца квартиры и паспорта. Ничего выдающегося в этой физиономии не было: короткая стрижка, короткий нос, короткая шея. Расставшись с информационной черно-белой фотографией Игоря Аркадьевича, я переместилась на страничку «семейное положение».

Она оказалась абсолютно, вопиюще, девственно чистой.

И. А. Пестерев был закоренелым холостяком.

Я отложила паспорт и накинулась на оставшиеся документы. Здесь меня поджидало сразу несколько интересных новостей. Во-первых, член общества охотников Пестерев И. А. владел одноствольным нарезным карабином «Антарес» итальянской фирмы «Фамарс». И, кроме того, на его имя были зарегистрированы два охотничьих ножа.

Один из этих ножей я нашла в углу ящика, под коробкой с документами. Это был внушительного вида тесак.

Но и это было не все.

В том же углу оказался последний — самый увесистый — пакет с фотографиями. Вот здесь-то я и увидела всех участников драмы — во всей красе. Количество людей на снимках варьировалось от трех до четырех. И всегда это были одни и те же персонажи: Алла Кодрина, Филипп Кодрин, слепенькая Яночка и сам И.А. Пестерев! Несомненно, всех четверых связывали самые теплые, самые дружеские отношения. А между Аллой и И. А. они были откровенно любовными!

Смеющаяся Алла сидела на коленях у Пестерева, лежала в объятьях Пестерева, стояла в опасной и совершенно недвусмысленной близости от Пестерева. Брат и невестка этому безобразию не препятствовали, напротив, были полностью удовлетворены происходящим. На некоторых из снимков Игорь Аркадьевич крепко прижимал к себе то Яночку, то Филиппа. Или они гроздьями висели на его литых, вздувшихся от тяжелой работы в охранном агентстве руках.

И никакого намека на законного мужа Кодриной Олева Киви.

Впрочем, это еще ровным счетом ничего не значило. Ни на одной из фотографий не было проставлено даты. Так что не исключено, что вся эта идиллия происходила задолго до появления виолончелиста.

Сложив трофеи в кучу, я позвала Рейно. Но никакого ответа не последовало.

И то, что я увидела, повернувшись, поразило меня в самое сердце.

Рейно, наплевав на свои обязанности частного детектива, сидел на полу в обнимку с ружьем! Он гладил его ствол, залезал похотливыми пальцами под спусковой крючок, неистово ласкал приклад. И был так увлечен этим занятием, что даже не заметил, как я подошла к нему и присела на корточки рядом.

— Это чужое ружье, — ласково сказала я. — Вы за него не платили. Нельзя брать чужое…

Рейно вздрогнул.

— Я просто…

— Нарезной карабин «Антарес», фирма «Фамарс», не так ли? — Я не дала ему разразиться потоком оправданий.

— Точно, — Рейно посмотрел на меня с уважением. — Марио Аббиатико и Ремо Салвинелли. Очень дорогая игрушка. И очень качественная. Произведение искусства. А вы откуда об этом знаете?

— И не только это. Владелец ружья Игорь Александрович Пестерев является членом охотничьего клуба. У него есть не только ружье. Еще и вот это.

Я протянула эстонцу нож, но он даже не взял его в руки.

— Кованый Дамаск, — бросил Рейно. — Рукоять из карельской березы. Но это серийное производство. А «Антарес» — штучный товар…

— По-моему, мы пришли сюда не за этим.

— Да-да, конечно… — Он был все еще не в силах расстаться с ружьем.

— Я нашла паспорт хозяина. И кое-какие документы. И кое-какие фотографии. Довольно любопытные.

— Я тоже нашел фотографии. И тоже довольно любопытные… — рассеянно бросил Рейно. — Они на полу.

Действительно, рядом с Рейно стояла внушительного вида шкатулка, сработанная под Палех. На ее крышке маячил древний, как Библия, сюжет: раненый комдив Чапаев переплывает реку Урал. Вдоволь налюбовавшись лакокрасочным Чапаевым, я открыла шкатулку.

И чуть не рухнула рядом с ней.

Это тоже была Алла Кодрина. И тоже кронштадтская квартира, в которой мы сейчас находились. Но в каком виде она пребывала! Я смело бы отнесла фотографические изображения Аллы к разряду жесточайшей порнографии. Даже Анне Раамат, звезда эстонского любительского порно, выглядела на фоне покойной Кодриной жалкой дилетанткой.

Вот тебе и любительница Баха в виолончельной интепр… тьфу, интерпретации! Вот тебе и безликая лохушка с райцентровским «пажом» и розой в руках.

Что бы сказал неистовый муж Кайе, Юри Кирьяков?!

Что бы сказала Кайе?

И, главное, что бы сказал сам Олев Киви?!