Ритуал

«Значит, они поняли, что я наврала на пляже».

Казалось бы, наконец-то настал момент для одного из бесчисленных разгромно-искрометных комментариев, сочиняемых ею тоскливыми кейпкодовскими вечерами, но она опять не смогла выдавить из себя ни словечка, лишь покрепче сжала губы.

- Хорошего путешествия, - пожелала на прощание вежливая, но несносная местная обитательница, смерив пропащую мечтательницу, будем надеяться, последним из своих холодных взглядов, и отвернулась.

- Порция! - горючая смесь напряжения, смущения и злости делала общение с бывшей знакомой почти невыносимым, но спросить было необходимо, ведь другого шанса не представится. - Подожди, можешь мне одну вещь сказать?

- Какую?

- Сейчас уже, конечно, не важно… мне просто интересно… я подумала… вдруг ты знаешь, как его зовут.

- Кого?

Кэсси почувствовала, как новая порция крови прилила к и без того пунцовым щекам, но продолжала упорствовать.

- Ну, того рыжего парня. Которого мы на пляже видели.

В карих глазах ничто не дрогнуло, они смотрели прямо на Кэсси, зрачки сжались до крошечных точек. В этих глазах девушка прочитала: «Оставь надежду всяк сюда входящий…»

И не ошиблась.

- Какого еще рыжего парня? - бесстрастным голосом отчеканила Порция, демонстративно развернулась на каблуках и удалилась.

На этот раз Кэсси ее не останавливала.

Много зелени - вот что бросалось в глаза по дороге на север. По обеим сторонам от шоссе рос лес: в Калифорнии за такими гигантами пришлось бы в национальный парк ехать…

- Это сахарные клены, - откликнулась мать с преувеличенной жизнерадостностью, увидев, что Кэсси вроде бы заинтересовалась группой особенно изящных деревьев за окном. - А те, что пониже, - красные клены. Ты даже представить себе не можешь, какими они становятся осенью! Не просто красными, ослепительно красными, как закат. Ты увидишь, это бешеная красотища!

Кэсси молчала; ей было наплевать на любые, пусть и очень красивые, здешние деревья летом, осенью и в прочие времена года, потому что ей вообще не хотелось здесь находиться.

Они миновали Бостон и направились по побережью на север - «извините-простите, на север по северному берегу», - поправилась Кэсси с остервенением.

Мимо проплывали причудливые городки, причалы, скалистые пляжи; девушка подозревала, что мать специально везет ее живописным маршрутом. Это тоже бесило; почему нельзя просто доехать и покончить с этим раз и навсегда?!

- А покороче нет дороги? - спросила она, открыв бардачок и достав карту, которой их предусмотрительно снабдила прокатная компания. - Мы можем поехать по первому шоссе… или по девяносто пятому.

Мать смотрела вперед.

- Я давно здесь не ездила, знаю только этот путь.

- Если здесь уйти на Салем… - Кэсси проследила взглядом, как они благополучно миновали нужный съезд, и сказала: - Ладно, Бог с ним.

Во всем Массачусетсе, пожалуй, только Салем вызывал ее живой интерес. Мрачная история этого местечка чертовски соответствовала ее настроению.

- Они же здесь, вроде бы, ведьм сжигали? А Нью-Салем так назван в честь этого Салема? Там тоже сжигали? - спросила дочь.

- Никто никого не сжигал. Их повесили. И ведьм среди них не было. Просто невинные люди, которым случайно не повезло с соседями, - мать говорила устало, но терпеливо. - Поселения времен колонизации часто называли Салемом. В честь Иерусалима.

Карта плыла перед глазами Кэсси.

- Где же этот город? Я его не вижу.

Ответу предшествовала короткая пауза.

- Это маленький городок, его довольно часто не указывают на картах. Он находится на острове.

- На острове?!

- Не волнуйся. К нему ведет мост.

Теперь у Кэсси появились новые темы для треволнений:

«Остров? Какой-то бред, я буду жить на острове, в городе, которого даже на карте нет».

Указателя перед поворотом на Нью-Салем тоже не было. Но миссис Блейк уверенно повернула руль, машина переехала мост, и они оказались на острове. Кэсси ожидала, что городок будет крошечным, и приободрилась, когда он оказался вполне приемлемого размера. Помимо туристических лавок, скучковавшихся там, где, вероятно, располагался так называемый центр, здесь имелись и обычные магазины. В свои кофейно-пончиковые хоромы заманивал «Dunkin' Donuts [6] «- плакат над «International House of Pancakes [7] «возвещал о скором официальном открытии. Перед означенным заведением танцевало нечто, наряженное гигантским блином.

Кэсси потихонечку легчало: там, где есть танцующий блин, есть и жизнь.

Однако вскоре мать свернула; дорога шла вверх и с каждым футом становилась все пустыннее, оставляя «огни большого города» позади. «Наверное, мы едем к краю утеса», - догадалась Кэсси. Солнце вспыхивало красным в окнах домов на вершине. Девушка внимательно следила за их приближением - сначала с беспокойством, затем с тревогой, и, наконец, с тошнотворным ужасом.

Дома были старые. Очень старые и не миленько-антикварные, а доисторические. И, хотя отдельные строения казались свежеотреставрированными, остальные выглядели так, будто в любую минуту готовы обрушиться и задавить случайных прохожих.