Ритм войны. Том 1

Он не мог плакать. Ни слезинки не пролил. Ему хотелось плакать, потому что, по крайней мере, это принесло бы облегчение. Вместо этого он съежился, прижимая костяшки пальцев к шрамам на лбу, желая усохнуть и исчезнуть совсем. Как глаза человека, пораженного осколочным клинком.

И в эти мгновения – когда он скорчился на полу пустой и темной комнаты, осаждаемый спренами мучительной боли, – слова Моаша настигли его. Истина стала неоспоримой. В ярком свете дня Каладин мог легко притворяться, что все в порядке. Но сейчас он все видел ясно.

«Ты просто будешь продолжать причинять боль…»

Вся его жизнь была тщетной попыткой остановить бурю, крича на нее. Буре было все равно.

«Они все умрут. Ты ничего не можешь с этим поделать».

Если нет шансов построить что-то долговечное, зачем пытаться? Всему суждено сгнить и развалиться. Нет ничего постоянного. Даже любовь не вечна.

«Выход только один…»

В дверь постучали. Каладин не обращал внимания на этот звук, но тот становился все настойчивее. Бури! Кто-то собрался вломиться к нему? Внезапно испугавшись, что его найдут в таком виде, Каладин встал и поправил китель. Он глубоко вздохнул, и спрены мучительной боли исчезли.

Внутрь протиснулся Адолин. На плече у него восседала предательница Сил. Так вот куда она умчалась? Чтобы привести Адолина, шквал его побери, Холина?

На молодом человеке была холиновская синяя униформа, но не уставного образца. Он предпочитал, чтобы одежду украшали, невзирая на мнение своего отца. Хотя мундир был прочный – и жестковатый, сильно накрахмаленный, чтобы поддерживать аккуратный вид, – на рукавах красовалась вышивка под стать оторочью на сапогах. Полы кителя были длиннее положенного – он слегка походил на капитанский мундир самого Каладина, но выглядел более модно.

Почему-то Адолин носил униформу с удовольствием, а Каладина она изнуряла. Для Каладина униформа была инструментом. Для Адолина – частью образа. Как он умудрялся так безупречно растрепать свою шевелюру – светлую, припорошенную черным? В этом ощущались одновременно небрежность и продуманность.

Конечно, он улыбался. Шквал бы его побрал!

– О, ты и впрямь здесь! – воскликнул Адолин. – По словам Камня, ты направлялся в свою комнату.

– Потому что хотел побыть один.

– Ты проводишь слишком много вечеров в одиночестве, мостовичок, – отрезал Адолин и, покосившись на спрена изнеможения неподалеку, схватил Каладина за руку – на это мало кто мог бы осмелиться.

– Мне нравится быть одному.

– Отлично. То есть ужасно. Сегодня ты пойдешь со мной. Больше никаких оправданий. Я и так позволил тебе послать меня ко всем ветрам на прошлой неделе – и на позапрошлой тоже!

– Может, – огрызнулся Каладин, – я просто не желаю твоего общества.

Великий князь поколебался, затем наклонился вперед, прищурив глаза и приблизив лицо к лицу Каладина. Сил все еще сидела на плече Адолина, скрестив руки на груди. Она даже не притворилась пристыженной, когда Каладин сердито уставился на нее.

– Скажи мне честно, – попросил Адолин. – Поклянись, Каладин. Скажи мне, что сегодня вечером тебя надо оставить одного. Дай слово.

Адолин выдержал его взгляд. Каладин попытался сформулировать ответ и почувствовал себя одним из десяти дурней, когда не смог произнести ни слова.

Он определенно не должен быть сейчас один.

– Иди ты в бурю.

– Ха! – Адолин потянул его за руку. – Пошли, светлорд-господин-великий-маршал шквальная рожа. Надень китель, от которого не смердит дымом, и пойдем со мной. Тебе не нужно улыбаться. Тебе не обязательно говорить. Но если так жаждешь страдать, этим можно заниматься в компании друзей.

Каладин высвободил руку из хватки Адолина, но больше не сопротивлялся. Он схватил новую одежду, отбросив в сторону ту, в которой дрался. Однако на Сил, подлетевшую к нему, бросил еще один свирепый взгляд.

– Адолин? – спросил Каладин, переодеваясь. – Ты взяла и первым делом полетела за Адолином?!

– Мне нужен был кто-то, кого ты не смог бы запугать. В этом списке в лучшем случае три человека. А королева, скорее всего, превратит тебя в хрустальный кубок или что-то в этом роде.

Каладин вздохнул и вышел, чтобы присоединиться к Адолину, пока великий князь не решил, что он тянет время. Сил поглядывала на Каладина, изящно семеня рядом.

– Спасибо, – тихо сказал Каладин, устремляя взгляд вперед.

Адолин сдержал слово. Он не заставлял Каладина много говорить. Вместе они направились к Десяти Кольцам, части центрального рынка башни, где торговцы согласились разместить свои лавки в соответствии с планом Навани. В обмен они получили налоговую скидку и заверение, что патрули будут частыми и любезными.

Ряды деревянных витрин здесь образовывали чистенькие, аккуратные улицы. Магазины были схожих величин и размеров, с хранилищами и жилыми помещениями наверху. Место казалось причудливым, островком порядка, контрастирующим с более естественным, беспорядочным кипением на остальной территории рынка, что называлась Отломок, – там спустя год многие все еще использовали палатки вместо постоянных сооружений.