Ритм-секция

Интересно, каково это – попасть в авиакатастрофу? Падать с огромной высоты и осознавать это? Знать, что ты обречен? Каково испытать это на собственной шкуре? Я столько раз размышляла об этом, что потеряла счет. Образы подкрадываются ко мне ночью. Я вижу мою сестру Сару; ее волосы охвачены огнем. Вижу моего младшего брата Дэвида, вижу, как он смотрит на обрубок плеча, туда, откуда раньше росла его рука. Вижу моих мгновенно сгоревших родителей, как они превратились в пепел и разлетелись по ветру.

Это то, что будит меня по ночам. Это причина, почему я напиваюсь, чтобы поскорее отрубиться и заснуть. Вот где их место – в мире сна. Но сегодня вечером все изменилось. Они перешли границу.

Я посмотрела на Гранта – или кто он там на самом деле – и подумала о том, что нам с ним делать. За семьдесят фунтов – даже не за восемьдесят, – так как я в конечном итоге сделала бы скидку. Но до этого не дошло. Я представила себе, что мои родители находятся в той же комнате. Дэвид с одной стороны, Сара – с другой, повсюду запах обугленной плоти, пол скользкий от их крови. Я увидела себя на четвереньках. Пьяный Грант употребляет меня сзади. Моя семья наблюдает за этим, на изуродованных лицах моих близких читается горькое разочарование…

Раньше этого не случалось. Я никогда не видела их, когда продавала себя. Некий инстинкт блокировал их образы – и все, что мне когда-либо было дорого – в моем сознании. Но в последнее время что-то пошло не так. Внутри меня как будто нарастает некое давление, и оно требует выхода. Теперь я знаю причину.

Проктор. Проктор и его заумные теории заговора. Это он воскресил призраков. Это он виноват.

Снаружи, на Юстон-роуд, через подземный переход протянута бетонная конструкция, в которую вставлена металлическая решетка. Возможно, какая-то вентиляционная установка. Я не знаю. В любом случае под решеткой, на стене есть надпись, которую я заметила по пути сюда.

НЕВИНОВНЫХ НЕТ.

* * *

Проктор приехал на маленьком заржавленном «Фиате». Стефани предполагала, что он прикатит в последней модели «БМВ» или «Ауди», на чем-то стильном и немецком. Кит нагнулся и открыл дверь пассажирского сиденья. Она вышла из входа на станцию метро «Уоррен-стрит» и перешла тротуар.

– Ты опоздал на двадцать минут.

– Машина не заводилась.

Стефани одарила его презрительным взглядом:

– Да что ты говоришь?

Проктор явно не ожидал от нее таких слов.

– Для того, кто влип, ты нашла дерьмовый способ сказать «спасибо». – Когда Стефани не нашлась с ответом, он добавил: – Так ты садишься в машину или нет?

– Я не знаю.

– Ты не знаешь? Я думал, тебе нужна крыша над головой…

– Мне нужна безопасная крыша над головой.

Ветер внезапно погнал по тротуару брошенную кем-то газету. Стефани вздрогнула. Проктор медленно кивнул.

– Я ничего плохого тебе не сделаю… – Похоже, он ее не убедил. – Обещаю.

– Тебе нельзя заниматься со мной сексом.

Ее откровенность обезоруживала.

– Что?

– Тебе нельзя заниматься со мной сексом.

Проктор попытался обратить все в шутку:

– Какое счастье… Ты не в моем вкусе. А теперь залезай.

Но Стефани была сама серьезность.

– Я не шучу.

– Не верю… Послушай, ты попросила меня о помощи. Напомнить тебе? Ведь это я, а не ты, работал дома, а затем надел ботинки и приехал сюда, чтобы тебя забрать.

Она прижала к горлу ворот пальто.

– Только попробуй…

– У меня нет желания заниматься с тобой сексом. Ты похожа на смерть. Так ты сядешь в эту чертову машину или нет? Я не могу торчать здесь всю ночь, ожидая, когда полиция арестует меня за то, что я ползу вдоль тротуара, высматривая себе проститутку.

И снова этот взгляд, в котором не то печаль, не то ненависть или страх. Или все это, вместе взятое… Немного постояв в нерешительности, Стефани все-таки села в машину.

Положив обе руки на руль, Проктор смотрел прямо перед собой.

– Прости. Наверное, зря я это сказал.

– Забудь. Ты даже не представляешь, как приятно порой слышать правду.

* * *

Мне нужно время, чтобы вспомнить, где я. Этот диван стоит не на Брюэр-стрит. Он на Белл-стрит, которая проходит между Эджвер-роуд и Лиссон-гроув. Я в гостиной Проктора.