Ритер

Новые ощущения не были ни предвидением, ни даром пророчества, не наполняли его какой-то невиданной силой и не дарили неуязвимости, но они удивительным образом принесли покой в душу Антона. Он не знал, что ждет его в будущем, не знал, что станется с Таней, не представлял, как развивались события после его ухода из замка, и что произошло там после возвращения Рыбникова. Но он почему-то знал, что все в конечном итоге сложится хорошо и правильно. Правильно не в том смысле, что, как в народных сказках, все «хорошие» люди победят «плохих», а после будут жить долго и счастливо в богатстве и славе. Он знал, что такого не бывает, как знал, что вообще не существует «хороших» и «плохих» людей.

Сейчас он видел, ощущал, купался в некоем потоке энергий, из которых, как ему казалось, соткан весь мир, которые творят его ежеминутно и ежесекундно, производят все изменения в нем. И он чувствовал, что эти энергии, подобно воде, могут быть ласковыми и яростными, губительными и живительными, обжигающими и приятными, разрушающими и созидающими. Но он знал, что воля этих энергий превыше всего, что они идут из неких высших миров, чтобы поднять этот на более высокий уровень. И если уничтожают, то только то, что мешает их высшей задаче. И если создают, то только на благо всего живого. На благо в высшем понимании этого слова.

И он знал теперь, что случайностей в мире не существует. Что все происходящее вокруг, внешне не связанное и нелогичное, подчинено только одной задаче – направить все существа туда, куда нужно этим потокам энергии, запущенным некими высшими сущностями на Землю. И что люди делятся лишь на тех, кто противится воле высших сил или следует их пути. И лишь в зависимости от этого складывается их судьба на земле.

Эти энергии Антон ощущал как потоки света – золотистого, голубого, пурпурного, зеленого. Он завороженно любовался их феерией и купался в их живительной прохладе или грелся в приятном их тепле. Он понимал, что свет так ласков с ним именно потому, что он, Антон, встал на нужный путь, и будет беспощаден, если Антон свернет. Но все же свежеиспеченный ритер был настолько поглощен созерцанием игры этого света, что просто забыл обо всем на свете. Удивительно, как в таком состоянии он не только миновал опасности, но и без труда нашел обратную дорогу к лагерю. Не иначе, как и здесь без вмешательства высших сил не обошлось.

Лишь находясь где-то в дне пути от замка, уже перед закатом, Антон вдруг оторвался от созерцания разворачивавшейся перед ним пляски красок. Он почувствовал приближение чего-то очень большого и грозного. Куда более сильного, чем любые воины, встречавшиеся ему с момента открывшегося нового зрения. Может быть, мощь, исходившая от Ариса, была как-то сопоставима с этим. Впрочем, Антон не был уверен. Впечатления той ночи уже смешались и стерлись… Как ни странно, внутреннее ощущение в этот раз не подсказало Антону укрыться или свернуть с дороги. Напротив, возникло желание остаться и встретить этот огромный катящийся шар энергии.

Молодой ритер не успел еще разобраться в своих чувствах, когда из-за поворота вывернул путник. С виду это был обычный странник, поклонявшийся одному из многочисленных богов местного пантеона, в котором Антон так и не научился разбираться. Эти люди во множестве кочевали между здешними городами, обходя наиболее известные храмы, молились, попрошайничали и разносили по свету сплетни. Но с первого же взгляда, еще до того, как поднялись поля надвинутой на глаза соломенной шляпы, Антон узнал хорошо знакомые черты.

– Никита Викторович! – воскликнул он.

Рыбников поднес палец к губам и еле заметно улыбнулся. Они медленно сошлись. При этом учитель пристально и, как показалось Антону, как по-особенному смотрел на своего ученика.

– Никита Викторович, я… – начал было Антон.

– Когда? – прервал его Рыбников.

– Три дня назад. – Антон почему-то сразу понял, о чем спрашивает учитель.

– Как?

– Во время боя с Арисом.

– Прямо во время боя? Со мной это произошло во сне.

– Так вы увидели? – вздрогнул Антон и схватился за подаренную Арисом инку.

– Но ты же теперь понимаешь, что не в инке дело, – улыбнулся Рыбников. – Ты же сам все видишь.

Антон кивнул.

– Не понимаю только одного: почему Йохан тогда вас сразу не распознал.

– Молод был, горяч. Очень хотел показать соплеменникам, что он великий боец.

– Ну и что? Неужели это…

– Начисто перекрывает видение. Мудрость – удел беспристрастных.

– Неужели все это можно потерять? Отдаться страстям, когда видел такое?