Ритер

На второй день количество мучительных попыток исполнить проклятый танец было огромным и неподдающимся подсчету. Пытка продолжалась до темноты, но все же непреклонная Аине вынудила ученицу исполнить танец полностью. Вчера, собравшись с силами, Тане удалось выполнить танец целиком где-то с десятой или одиннадцатой попытки, но все же происходившее было для нее нестерпимой мукой. В какой-то момент Тане даже показалось, что она сойдет с ума, и лишь финал занятия спас ее от срыва.

И вот сегодня, осознавая приближение нового испытания, Таня все чаще сбивалась. Слава богу, что Аине не пришла на послеобеденное занятие, поручив внучке отрабатывать с ученицей базовые движения танца. Впрочем, и от молодой танцовщицы зажатость подопечной не укрылась.

– Соберись, – строго приказала Симе. – Ты стала двигаться совсем скованно. Что случилось? Устала?

– Нет, – быстро отозвалась Таня. – Я сейчас сделаю, как надо.

Симе ни разу не ударила ученицу за время их совместного занятия, хотя плетка, оставленная Аине, была в руке у молодой танцовщицы. Впрочем, за время занятия Татьяна убедилась, что внучка не менее строга и придирчива к исполнению танца, чем бабушка. Она вполне допускала, что в случае совсем уж серьезной ошибки Симе пустит плетку в ход. Впрочем, в этот раз, похоже, Симе была склонна выяснить причину ошибок.

– Если не устала, то в чем дело? – строго спросила она. – Ты ведь уже неплохо выполняла поворот.

– Я просто отвлеклась, – извиняющимся тоном ответила Таня. – Сейчас сделаю все, как надо.

Она приняла исходную позицию, но Симе жестом остановила ее.

– Ты испугана предстоящим танцем перед зрителями? Я права?

Таня потупилась и кивнула.

– А в чем дело? – пристально посмотрела на нее Симе. – Ты очень красива. Танцуешь уже прилично, по крайней мере, для этих скотов. Чего тебе стыдиться?

Таня удивленно посмотрела на собеседницу.

– Как чего? Я, голая, танцую перед таким количеством мужчин. Неужели ты не понимаешь? Может, для тебя это привычно. Но я так не могу. Мне стыдно. А эти выкрики! Симе, я больше не перенесу этого.

– Что значит, я привыкла? – усмехнулась Симе. – Или я не женщина? Или ты считаешь меня развратной проституткой, которая наслаждается своим падением?

Таня покачала головой.

– Но тогда как ты можешь так спокойно танцевать перед ними? Неужели тебя не задевают их похабные крики?

– Я танцовщица, и танец – мое ремесло, – спокойно и чуточку надменно ответила Симе. – Я танцую хорошо и могу гордиться этим. Что же до того, что я обнажаюсь…

Она вдруг смущенно улыбнулась и продолжила:

– Знаешь, я тоже немного смущаюсь. Потому бабушка и заставляет меня танцевать вместе с тобой, чтобы ушла стыдливость. Она говорит, что танцовщица не может позволить себе подобных чувств.

– Это твоя работа, – вздохнула Таня, – танцевать голой.

– Нет, это твоя судьба, – усмехнулась в ответ Симе. – Мы, вольные танцовщицы, не обнажаемся перед зрителями. Это удел танцовщиц-рабынь, таких как ты. Но все равно, когда мужчина смотрит на красивую и эротично танцующую женщину, он не может не испытывать вожделения. Танцовщица это чувствует и теряет концентрацию, как и всякая женщина, польщенная мужским вниманием. Она забывает о танце, делает свою работу хуже. Так нельзя. Поэтому мы учимся не обращать внимания на подобные вещи.

– Но перед этими людьми! – воскликнула Таня. – Одно дело – танцевать перед красивым и умным мужчиной, который просто тебя хочет. А другое – перед этим сбродом, во дворе.

– Ошибаешься, – лукаво усмехнулась Симе. – Как раз там легче. Кого ты видишь там перед собой?

Таня запнулась.

– Как кого? Там рабы и слуги. Они все грубые…

– Они просто животные, – рассмеялась Симе. – У них тела быков, а мозги ослов. Тем, что они кричат нам, они лишь подтверждают, кто они есть на самом деле. Именно так мычали бы эти безмозглые скоты, если бы умели говорить по-человечески. Неужели тебе было бы стыдно танцевать голой перед стадом ослов или буйволов?

– Ну, не знаю, – протянула Таня. – Они все же люди… Мужчины.

– Ах, Таня, – неожиданно вздохнула Симе, – как бы я хотела, как обычная девушка, сидеть и ждать жениха. Быть стыдливой, бросать кроткие взгляды, мечтать о возвышенном. Опекун бы отсылал недостойных претендентов, а я бы ждала суженого. Но мы с бабушкой здесь парии. У нас нет покровителя мужчины. Лишь мудрость бабушки спасает нас. Она сумела договориться с властями города, чтобы мы находились под покровительством городского совета. Иначе бы я давно уже стала наложницей какого-нибудь жирного боярина, а бабушка обучала бы чужих рабов за гроши. Поверь, были люди, которые этого пытались добиться. А знаешь, почему им не удалось? Потому что бабушка прекрасно знает мужчин. Она умеет играть на их слабостях: самолюбии, тщеславии, алчности, трусости. Она играет на них, как наши музыканты на струнах: льстит, убеждает, сталкивает лбами. И вот результат: мы состоятельны и свободны, а я сама выбираю себе жениха, а не ложусь в постель первого возжелавшего меня проходимца.

– Наверное, у тебя много женихов, – попыталась польстить собеседнице Таня.