Рискнуть и победить

— Это я и имел в виду. Так вот. У меня такое ощущение, что все пертурбации с развалом Советского Союза и прочими делами прошли как-то мимо него. Когда же он однажды вынырнул из исторической библиотеки и оглянулся окрест, то увидел то, чего мы не видели. Верней, видели, но не осознавали в исторической перспективе.

Наше видение было одномерным. Что он увидел? Противоестественность положения, при котором огромная Россия не имеет границы с индустриальной Европой. Россия заперта. Украиной, Белоруссией, Балтией. Закупорена, как бочка, в которой нарастает огромное внутреннее давление. Нефть, лес, уголь, руда, металл. И чем больше оживает наша промышленность, тем выше это давление. Вы не обратили внимание на шум вокруг идеи союза с Белоруссией?

— Обратил, но не понял.

— Это была одна из попыток правительства раскупорить Россию. Какой, по-вашему, вывод сделал из этого Комаров?

— Какой? — послушно повторил я, чувствуя, что его лекция уносит меня в выси геополитики, которая в данный момент меня меньше всего интересовала.

— Очевидный. Что так долго продолжаться не может.

— За это не убивают, — попытался я вернуть его на грешную землю.

— Не спешите, молодой человек. Эту очевидность он интерпретировал совершенно неожиданным образом. Чего не смог сделать даже я, экономист. Он, в частности, настоял, чтобы его сын начал скупать акции нашего пароходства. Его только что приватизировали, и порт, по существу, бездействовал. Весь грузопоток шел через Эстонию и Латвию. У сына был небольшой магазин, челночный бизнес. Все продали и вложили деньги в акции. Николай Иванович был настолько убежден в своем прогнозе, что даже взял большой кредит под залог своей половины дома и уникальной библиотеки, которую собирал всю жизнь. Под очень высокие проценты.

— И не сумел вернуть? — предположил я.

— Вы ищете простые решения. В том-то и дело, что сумел. Сейчас его сыну принадлежит компания «Интербалт». Лесовозы и танкеры. Оборот — около миллиона долларов в год. Мелочь по сравнению с другими воротилами. Но важен сам факт.

Акции нашего пароходства скакнули почти в пятьсот раз. Практически за один день.

Соответственно обесценились акции таллинского порта. Потому что произошло событие, которое Комаров предугадал. Скажем так: он предугадал не это событие, а возможность очень крутого поворота ситуации. Неизбежность этого поворота. Я почему это знаю — он брал у меня сводные данные.

— Что же это за событие?

Мазур снова закурил «Приму». Уже не спрашивая у меня разрешения. И курил так же — из горсти, быстрыми жадными затяжками.

— Здесь мы подходим к главному. Вы слышали о взрыве автопарома «Регата»? Чуть больше года назад. Он шел из Таллина в Гамбург.

— Что-то слышал, — подтвердил я.

— Не могли не слышать. Об этом целую неделю все газеты писали. И по телевизору передавали. Двести десять погибших. Причины взрыва не установлены. Это и было то событие, которое предугадал Комаров.

— Минутку. Вы хотите сказать…

— Я ничего не хочу сказать, — перебил меня Мазур. — Я не подсказываю вам никаких выводов.

— Но вы сами сказали, что причины взрыва не установлены.

— Конкретные. Версий множество. Бесспорно одно: взрыв произошел в трюме. У Николая Ивановича не было никаких фактов. И не могло быть. Но он задал вопрос:

«Cui prodest?» «Кому выгодно?» Вы не были у нас в порту?

— Нет.

— Съездите, посмотрите. Поучительное зрелище. Еще год назад там можно было снимать фильмы про великую американскую депрессию. Сейчас такие фильмы можно снимать только на одной половине порта. А на другой уже нельзя. Половина акций находится у государства, а половина — в частных руках. Но и при этом наш порт уже второй по грузообороту после Питера. И будет первым. Это неизбежно. Именно потому, что он на семьсот миль ближе к Европе. А каждая лишняя тонно-миля делает фрахт золотым.

— Ничего не понимаю, — признался я. — Какую все-таки идею Комаров хотел озвучить в предвыборной кампании?

— Я могу только предполагать. Зная его нравственные установки. Аморально строить свое благополучие на чужой крови. Это общеизвестно. Но он пошел дальше. Он считал, что любая антигуманная политика в конечном счете оборачивается не только крахом правителей, но и трагедией для всего народа. Подтверждений хватает. Сталин, Гитлер, далее везде. С позитивом трудней. Разве что Господин Великий Новгород времен Марфы Посадницы. Николай Иванович очень любил это время.

Я завел движок.

— Поехали, Игорь Борисович. А то вы на передачу опоздаете.

— Заглушите. У нас есть еще несколько минут. Ладно, я скажу прямо. Он хотел потребовать от Президента России провести расследование причин взрыва «Регаты» и возможности причастности к нему российских спецслужб.

Однако!

— Это могли быть бандитские разборки, — сказал я первое, что пришло в голову.

— Вы плохо представляете себе, о чем идет речь. Огромный автомобильный паром. Водоизмещением больше ста тысяч тонн. Сотни машин, полторы тысячи пассажиров. И затонул в открытом море, в двухстах милях от берега.

— Загнать в трюм «рафик» с взрывчаткой. Часовой механизм или радиовзрыватель. И все дела.