Взгляд Шерхана рассеянно упал на окно спальни. Колыхнулась шторка. Значит, Гульчахра не спит. Наблюдает за непривычным оживлением во дворе. Очень, должно быть, скверно себя чувствует. Как же так – что-то происходит, и происходит, судя по всему, важное, а она остается в стороне, никто не спрашивает ее совета, никто не дает ей права покомандовать.
Но Шерхану сейчас не до Гульчахры. Мысли другим заняты. И будут долго еще заняты. До тех пор, пока за воротами не раздастся новый автомобильный сигнал, опять торопящий…
Сейчас же остается только тревожиться и ждать…
Он тревожился и ждал, нервно разгуливая по кабинету за закрытыми на два оборота ключа дверями. Зачем закрылся на ключ, Шерхан и сам не понимал, но этим он словно бы отгородился от всего мира и где-то в глубине подсознания неслышимо уверял себя, что у него еще есть шанс сделать шаг назад, пока не привезли подполковника. Есть шанс не открыть дверь, когда они приедут. Но сознание упорно подсмеивалось. Реальность жестока. И она говорит однозначно, что из такого положения назад уже не шагают…
В какой-то момент Шерхан испытал желание убежать, скрыться в министерстве за делами и заботами. Или разыграть обострение болезни и залечь в больницу. И это желание было таким острым, что он чуть не заплакал от него, от внутренней борьбы, так его изводящей. А потом нечаянно положил руку на рукоятку пистолета и слегка успокоился.
Он слышал, как Гульчахра провожала детей в школу. Но за дверь не вышел. Слышал, как гремела на кухне посудой мама, но сейчас этот звук только раздражал.
И опять по кабинету – из угла в угол, из угла в угол…
Сколько он нагулял здесь за несколько часов? Наверное, весь Грозный обойти – столько же шагов сделать! И даже слегка устал. Остановился у окна и приподнял штору.
Серое утро уже начало сменяться ранним серым днем. Осенний свет царит во всем городе. Серый цвет… Почти маскировочный… Он принес успокоение. И внес своей тихой умеренностью – уверенность. Все пройдет хорошо. И совсем незаметно. Хамзат умеет быть незаметным. Он и сам не любит сильного шума. Много делает, но тихо. Хорошо делает. С умом. Все пройдет как надо…
И, словно в ответ на эти мысли, за воротами раздался торопящий сигнал автомобиля. Опять двойной, хотя, казалось Шерхану, что сейчас он мог бы быть и более настойчивым, более требовательным. Тройным, четверным… Охранник готов. Он тоже ждал, проинструктированный Хамзатом. И торопливо побежал к воротам. Сразу – открывать.
Створки распахнулись. Сначала во двор въехал джип «Шевроле», за ним, чуть в бампер не упираясь, зеленая «Нива» Мусы. Ворота за машинами закрылись, словно отсекая двор и дом от всего остального мира. Да, они отсекли. Они отсекли его от дня вчерашнего, от спокойной размеренной жизни.
Обратной дороги нет!
Шерхан вышел на крыльцо, но во двор не спустился. Дожидался, как и положено дожидаться человеку его положения. Первым из машины вышел Хамзат. Даже здесь осмотрелся – осторожничает. Мало ли кто ненароком пожалует в гости к министру. Навестить после ранения и справиться о состоянии здоровья. И только потом дал жестом команду. Раскрылась дверца заднего сиденья, сначала выбрался боевик, держа в руках большую пластмассовую кобуру с пистолетом, как дубину. Протянул руку, небрежно помогая выйти широкоплечему человеку с черным мешком на голове.
Вот он какой, этот подполковник, что захватил брата! Среднего роста, мощный, сильный. Тяжелый в бронежилете и в «разгрузке». Держится прямо. Голову запрокидывает то ли от гордости, то ли от желания что-то увидеть под ногами. Но мешок не дает.
Второй боевик выбрался с заднего сиденья. Не через другую дверцу, а через эту же, следом за Разиным. Третий, молоденький, легко выпрыгнул с переднего сиденья и сразу пристроился с «узи» за спиной пленника.
Все остановились. Только Хамзат поднялся на крыльцо и протянул Шерхану маску «ночь»:
– Наденьте…
Шерхан повиновался. В маске было неудобно, непривычно, зато совсем не видно выражения его лица. Не видно растерянности, которая вдруг подступила. Это была даже не растерянность. То есть не такая растерянность, которая вызывается непониманием ситуации. Шерхан все отлично понимал. Это была растерянность, вызванная пониманием того, что он уже перешагнул черту, которая когда-то отделяла его от брата. Единственное различие – Бату не имеет возможности сделать обратный шаг. А Шерхан имеет. Если только кто-то не выдаст его…
– Куда? – спросил Хамзат, тоном поторапливая.
Голос Толукбаева вернул Шерхана к действительности, к необходимости что-то предпринимать.
– В кабинет. Там все готово.
Хамзат обернулся:
– Наручники…
В руках одного из боевиков тут же появились наручники.
– Руки, подполковник… Это мера безопасности. Необходимая…
Подполковник молча протянул руки. И тяжело вздохнул, словно ему долго не давали дышать. Словно не холщовый мешок ему на голову натянули, а целлофановый. Ничего. Придет время, дождется и целлофанового. Наручники защелкнулись, показалось Шерхану, очень громко.
Подполковника повели, поддерживая за руки.
– Осторожно, ступеньки… – сказал Хамзат.