Риск – это наша работа

Крепкий чай заставил сердце колотиться быстрее. Спать уже не хотелось – подполковнику хватило короткого сна в машине. Он заглянул в казарму. Там все тихо спали. Спецназовцы привыкли спать тихо и засыпать сразу, когда это необходимо, зная, что не всегда удастся выспаться в другое время, которое может наступить вскоре.

Парамоша все не возвращался.

Разин вышел за порог, сел на доску, положенную на тяжелый камень с обломанными углами, – кто-то сделал здесь такую импровизированную скамейку. Достал сотовый телефон и набрал домашний номер. Жена сейчас на работу собирается.

– Да… – ответила она.

– Лена! Это я…

– Здравствуй, Саша. Как у тебя дела? Здоров?

– Все нормально. У вас как?

– У нас как всегда… Сам знаешь…

– В больнице была?

– Вчера.

– Не бесится?

– Отбесилась уже… Сейчас спокойна.

– Ладно. Скоро приеду.

– Когда ждать?

– Точно не знаю. Может, через недельку, может, раньше… Как дела пойдут…

– Ладно. Мне бежать надо. Спасибо, что позвонил.

– Когда в больницу пойдешь?

– Теперь завтра.

– Поцелуй ее за меня…

– Обязательно. И тебя целую. Пока.

– Пока.

Он убрал трубку. В груди от разговора неприятно задавило. Но позвонить он должен был. Дочь лежит в больнице. Это он «положил» ее на принудительное лечение от наркомании. Нашлась какая-то сволочь, приучила девятнадцатилетнюю девчонку-студентку. Хватились, кажется, вовремя… Найти бы того, кто приучил. И побеседовать с ним с глазу на глаз… Зная себя, Разин уверен, что больше этот человек не сумел бы никому жизнь искалечить.

При мыслях о дочери всегда болит сердце. Но нитроглицерин подполковник принимать не стал.

Он собрался уже вернуться в помещение, но увидел, как распахнулась дверь КПП и вошел Парамоша. Торопливым шагом направился к командиру.

Разин осмотрел старшего лейтенанта насмешливым взглядом:

– Где ты так вспотеть умудрился? Жарко в микроавтобусе?

– Жарко, – улыбнулся Парамоша.

– Все трое приехали? И водитель с ними?

– Одна приехала. Дора. Которую Батухан в заложники брал. Такая… очень телесная… На полголовы меня выше… И сама за рулем…

– Понятно. Иди отдыхай. Просквозит потного…

– Дора сообщение привезла, товарищ подполковник.

Разин поднял глаза с немым вопросом.

– Я же говорил, что на разведку прогуляюсь…

– Ну-ну… Пойдем, а то, беда, в самом деле просквозит… Останется моя группа без снайпера. Потому что кашляющего я тебя в засаду не возьму.

– Меня болячки не трогают. Я от любой простуды мыслью лечусь… Скажу себе – не хочу болеть, и не болею. Так еще со школы повелось… – но за порог Парамоша шагнул первым.

В штабной комнате подполковник взялся за свою кружку. Допивать чай.

– Как вы с ней общались? Она же по-русски не шпрехает…

– Плохо, но говорит. На том же уровне, как я по-немецки. Хотя больше общались по-англицки.

– Ты – полиглот… – усмехнулся Разин.

– Нет, если серьезно, англицкий я более-менее знаю. Я с ними вчера еще по-англицки балакал. А Дора два года в ЮАР работала. Там без англицкого хуже, чем здесь без чеченского и без русского вместе взятых.

– Ладно. Что там случилось?

– Пока ничего еще не случилось, но господин Кеслер не понимает ситуации. И ведет себя как старый опытный шпион. Сам встретиться с вами не пожелал, во избежание возможных неприятностей для себя, поскольку его многократно за сегодняшнюю ночь предупреждали о нежелательности разглашения содержания состоявшихся бесед. Но, как человек опытный и желающий угодить всем сторонам, прислал медсестру. И не к вам даже, а ко мне. Якобы по собственному горячему желанию медсестры. Должно быть, вы, товарищ подполковник, достаточно лестно меня охарактеризовали. К слову сказать, чтобы себя не обидеть, у нее это горячее желание присутствовало.

– Короче, – жестко потребовал Разин.

– Если короче, то господину Кеслеру за ночь звонили несколько раз представители самых различных инстанций. Был даже звонок из Вены от тамошних чеченцев с откровенными угрожающими интонациями, относящимися к семье уважаемого лекаря. Все требовали информации о случившемся на его мутно-зеленых глазах. Но всех одинаково интересовала информация о том, сколько денег нам удалось захватить у Меченого. А он ни о каких деньгах не слышал и в глаза их не видел, потому и находится в сомнении.

– Ты, конечно, сообщил фрау Доре точную сумму…

– Обижаете, гражданин начальник… Я сделал глаза большими, как полковой барабан, и поинтересовался, где эти деньги лежат. Короче, выложил готовность сразу и с разбегу за ними отправиться… Естественно, после собеседования с уважаемой медсестрой.

– Она осталась довольна беседой?

– Об этом лучше спрашивать у нее…

– Это все?

– Нет. Не все.

Старший лейтенант стал очень серьезным.

– Ну…

– Все очень интересовались особой нашего командира подполковника Разина. Вплоть до домашнего адреса. Чего господин Кеслер, естественно, сообщить не сумел. Он дал только внешнюю весьма лестную характеристику. Ему поставили условие: узнать подробности до вечера. Иначе обещали неприятности. Кеслер позвонил другу в венскую полицию. Там за чеченцами присмотрят.

– И Дора желала узнать мой домашний адрес?

– Нет. Только мой. Я, естественно, предложил писать мне до востребования…

– Все?