Ришта или подкожный червь (СИ)

Но как погубить все эти миллиарды рачков, великолепно приспособленных к среде своего обитания? Попробовали обрабатывать воду хлором - не помогло. Обратились к марганцевому кали и медному купоросу. Растворили в хаузе среднего размера триста килограммов ядохимиката. Вода в пруду приобрела вишневый, потом ядовито-зеленый цвет, стала совершенно непригодной для питья, но циклопы продолжали благоденствовать. А между тем природа обходится в таких случаях куда более простыми средствами. В Джизаке, который славился как “город ришты”, болезнь исчезла в 90-х годах XIX века после того, как оказался разрушенным канал, снабжавший город водой. Городские хаузы высохли, погибли циклопы, а вместе с ними и микрофиллярии. В Карши водоемы опустели в годы гражданской войны, когда, спасаясь от междоусобицы, население покинуло город. Итог тот же - в Карши нет больше ни одного риштозного. Что и говорить, история подсказывает весьма радикальные методы. Но мыслимо ли повторить нечто подобное в мирное время в довольно большом населенном пункте, на краю пустыни? Кто решится бросить вызов привычкам и просто естественным потребностям города, где живы не только традиции шариата, но и живут сотни реальных врагов новой власти, новой культуры? Доктор Исаев но мог не задуматься о последствиях эксперимента, который собирался предпринять. И все-таки он твердо решил повторить в Бухаре нечто подобное тому, что пережили Карши и Джизак.

...Случалось ли вам посещать Бухару летом? Представляете вы состояние человека, вынужденного в сорокаградусную жару принимать серьезные решения за конторским столом, стоять за прилавком магазина или у заводского станка? Не станем углубляться в физиологию человека, пребывающего в условиях сухих тропиков. Вернемся на четыре с половиной десятилетия назад и вообразим себя в Бухаре приезжими, которых июльский жар гонит к единственному источнику воды - хаузу. Узкие перекаленные улицы, начисто лишенные растительности, в конце концов, выводят нас к Ляби-хаузу. Усталый взгляд уже угадывает вдали тень раскидистых деревьев, слух ловит плеск воды. Мы спешим на этот сладостный мираж, но, увы, водоем пуст. Рабочие кетменями выгребают донный ил. Прохожий советует пройти к Бола-хаузу. Тащимся по нестерпимой жаре, но, не доходя квартала, уже слышим рев механического насоса, который откачивает воду, разливая ее прямо по земле. Пусты Аталык и Гаукушон, нет воды в хаузе Газион и Ходжа-Булгар, вонь стоит над сохнущими хаузами Ходжа-Зайнетдин и Мулла-хаи. Хаузы Hay, Рашид и Кази-Колон полны водой, но поверхность ее черна от жирного слоя нефти. Чайханщик разводит руками - нет чая, уборщик улиц - фаррош - не поливает пыльную мостовую - нет воды, хозяйки в домах печально вздыхают, их вместительные, врытые в землю кувшины - хумбы - пусты: машкоб не успевает их наполнять, вода осталась лишь в дальних хаузах, да и там ее очень мало...

Почему мало? Это еще один исаевский метод уничтожения циклопов. Опыт показал, что рачки не терпят высоких температур. Тем лучше. Если наполнить хауз на треть, на четверть, вода сильно прогревается и миллионы погибших рачков опускаются на дно вместе с убитой личинкой. Что? Недостаток воды сказывается на людях? Пусть потерпят. Ришта смертельно ранена, ее необходимо добить. Пусть потерпят...

Так продолжается не день и не месяц, а целых два года, пока не удается осушить и самым решительным образом очистить все хаузы Старой Бухары. Кто практически производил эту работу? Те, кого мы видели с лопатами и кетменями на дне Ляби-хауза - жители близлежащих кварталов. Они должны были своими руками вычерпать воду (насосы появились лишь в конце 1926 года, да и то не везде), очистить метровый слой донных отложений, отскоблить заросшие водорослями каменные ступени. Это тоже идея Исаева. “Хозяин воды” - его так и зовут в городе - снова, как в пору борьбы с малярией, использует “хошар” - коллективный, добровольный труд населения.