Риша решает!

Риша поджимает пальцы на руках и отклоняется. Каре-зеленые глаза темные, как никогда, но это не гнев. Поверить не могу, она что… боится? Кого? Меня? Правды? Моей или своей?

– Ты меня с Лесей перепутал? – глухо спрашивает Риша. – Или еще с кем-то из своих птичек? У тебя галлюцинации, Белецкий. Не ту самку схватил.

– Не изображай дурочку. Тебе не идет.

– Я не понимаю, о чем ты…

– Мне нравишься ты! Ты, черт возьми! Что тут непонятного?! – кричу так громко, что самому становится жутко, а после приходит небывалое опустошение, будто все кости разом исчезают без следа.

Сажусь на корточки, вытянув руки поверх колен, и опускаю голову. Ну вот, я признался. Назад пути нет. Снизу доносятся звуки долбящей музыки, но больше ни шороха. Жду еще пару секунд и поднимаю взгляд. Риша так и застыла неподвижной статуей, глаза распахнуты, а поверх блестящая влажная пелена. Это чистейший ужас. Сердце с грохотом падает, ломая преграды на пути в острые щепки. Настолько я ей противен?

– Прости, – с трудом ворочаю языком, горло саднит от сухости. Прижимаю ладони к лицу и повторяю: – Прости.

– За что ты извиняешься?

– За то, что накричал.

– А то, что ты кричал, тебя не смущает?

Вымученно усмехаюсь, зарываясь пальцами в волосы, и стягиваю их на макушке. Еще несколько минут назад я думал, что подошел к краю, но нет. Вся глубина этой пропасти открылась только сейчас. Да и черт с ним, я прыгну.

– Разве ты не догадывалась? Ты мне нравишься, Риша. Ты. Мне. Нравишься.

– Как партнерша? – продолжает она тихий допрос, настороженность на максимум, голос слегка подрагивает.

– Нет.

– Как друг?

– Нет.

– Чем?

– Не понял.

– Чем я тебе нравлюсь, Стас? Скажи. Я изменюсь.

Склоняю голову, внимательно ее разглядывая. Плечи чуть сгорблены, правая нога подергивается, беспокойный взгляд мечется по комнате, то и дело возвращаясь ко мне. Риша покусывает губы изнутри и ждет. Сидит и ждет. Да ладно? Неужто сбил? Неужто брони пока нет? Новый вдох наполняет легкие и возвращает силы. Встаю и направляюсь к кровати, заметив мурашки на тонкой шее и то, как Риша хватает ртом воздух, задерживая дыхание.

– Ты мне не веришь? – спрашиваю я, прищуриваясь, и упираюсь руками в матрас.

– С чего бы?

– Я докажу.

– Поэтому в спальню притащил? Доказывать?

– Нет, – бесцветно хмыкаю я, хотя этот вариант мне тоже нравится, но еще не время. – Дай руку.

– Могу только ногу, – бурчит она.

– Сойдет.

Тянусь к ее лодыжке, но Риша вдруг протягивает раскрытую ладонь. Эмоции на лице все еще плохо читаются, но она здесь. Это ведь что-то значит. Беру ладонь Риши в свою и прижимаю к шее, туда, где бьется пульс.

– Чтобы душить тебя, мне нужны обе руки.

– Чувствуешь пульс? – спрашиваю я, не обращая внимания на ее слабые попытки отшутиться.

– Ты только что скакал, как свежекастрированный козел. Что это доказывает?

– Ты мне нравишься, – уже в который раз повторяю я. – Ты мне нравишься, Риша Мариновна.

Сжимаю ее руку крепче, чтобы Риша почувствовала хотя бы часть того, что со мной происходит. Биение сердца ускоряется. И это она. Все из-за нее. Риша отнимает руку и опускает подбородок, ее брови движутся то вверх, то вниз, глаза скрываются за опущенными ресницами.

– Все еще не веришь?

– Как давно… – Она замолкает, немного скривившись, но вскоре продолжает. – Как давно ты это понял?

– Не знаю. На первой тренировке. А может, когда бежал за тобой после того, как ты бросила меня в такси. А может, вообще еще тогда, когда ты коврик мой отжала. Не помню. Это просто случилось. Бах! И ты уже наводишь свои порядки в моей голове. Там ведь просторно, мозга нет, а где разгуляться есть.

Уголки ее губ приподнимаются, и я слышу мягкий смешок. Хвала богам! Кажется, я буду жить! Правда, мы ведь еще не закончили. Я так и не услышал ответ. Молчание пожирает остатки надежды. Это отказ. Больно. Я даже не знал, что так бывает.

– Мне до утра подождать? – вдруг спрашивает Риша.

– Нет. Конечно, нет. Ты…

– Тогда целуй.

Давлюсь воздухом, ошарашенно вытаращившись на Ришу. Она хлопает ресницами, и каждый взмах оставляет призрачные царапины на моем напряженном лбу. Медленно забираюсь на кровать и усаживаюсь напротив. Она столько раз щелкала меня по носу, что сейчас трудно понять, чему верить. Опыту или… ей? Протягиваю руку, воротник мягкой ткани рубашки гладит кожу. Последняя проверка отправляет в блаженный нокаут. Если бы это было возможно, то на моей ладони остались бы синяки.

– Ты этого хочешь? – спрашиваю я, осторожно сокращая дистанцию между нами.

– Тебе и тут расписку написать?

– Один раз я уже получил по башке.

– И что? Страшно?

– Потом можешь меня даже убить, – отвечаю я и прижимаюсь к ее губам.

Секунда длится целую вечность, но только до короткого вздоха и легких касаний холодных пальцев, поднимающихся по моей груди. Риша приоткрывает губы и целует меня в ответ. Еще раз, и еще. Смелее и жарче. Если бы мне не нужно было изображать из себя крутого, то я умиленно застонал бы, а потом отключился от передозировки счастья. Она на вкус как арбузная конфета со взрывной карамелью. Искорки покалывают язык и щеки.